Владимир Святой [3-е издание] - [33]

Предположительно ко времени бегства Владимира относится и его первая женитьба. Высказывалось мнение, будто Владимир женился в Скандинавии и первой его женой стала скандинавка. Так считал, например, автор Иоакимовской летописи, называвший даже имя «княжны варяжской» — Олава. Имя княжны и ее этническая принадлежность — не более чем простая догадка, но сам факт женитьбы вероятен. Известно, что старший сын Владимира — Вышеслав — родился от некой «чехини» (чешки) и скорее всего не позднее 978 года. Следовательно, брак с «чехиней» мог случиться в 977-м или в самом начале 978 года, то есть либо во время пребывания Владимира на чужбине, либо сразу после его возвращения в Новгород. Откуда взялась «чехиня» (а их в гареме Владимира было даже две), неизвестно^{78}.

Что ж, в 977 году Владимиру было приблизительно шестнадцать лет — для князя это достаточный возраст, чтобы иметь супругу. Отцом же можно стать и в пятнадцать, и в шестнадцать. (Добавлю, что присутствие княгини уже в Новгороде в какой-то степени подтверждает и Сага об Олаве Трюггвасоне.)

Пребывание Владимира за морем оказалось недолгим. В том же 977 году или в начале следующего 978-го он вернулся в Новгород с варяжской дружиной и изгнал из города посадников Ярополка. «Идите к брату моему, — объявил им Владимир, — и скажите ему: “Владимир идет на тебя, пристраивайся (то есть готовься, выступай. — А. К.) биться”». Никоновская летопись прибавляет, что Новгород был «взят» (надо понимать, приступом). Однако «Повесть временных лет» этого уточнения не знает. Да и последующие события свидетельствуют скорее о добровольном принятии Владимира новгородцами. Владимир возрос на их глазах, некогда они сами испросили его у Святослава. Едва ли новгородцев могли устроить присланные из Киева посадники Ярополка, правившие городом, конечно, в интересах своего князя. Так что «приступ» оказывался ненужным. Новгородцы сами изъявили готовность биться в дружине своего князя против Ярополка. Помимо пришедших с Владимиром варягов и словен (новгородцев), в составе княжеской дружины летопись называет кривичей и «чудь» (финно-угорское население Северо-запада Руси — эстов, вепсов — весь, мерю и водь). Все эти племена и ранее были объединены вокруг Новгорода — не только при Владимире, но и задолго до него, при первых новгородских князьях. Северная Новгородско-Варяжская Русь по существу восстанавливалась в границах дорюриковой поры.

Владимир готовился идти дорогой Олега — из Новгорода на Киев. Вновь Север противостоял Югу. Но теперь предстояла война не за объединение двух частей Руси — они уже были объединены под властью Ярополка, — но за главенство в пределах объединенной Руси, за Киев.

Я не берусь рассуждать о том, что могло бы произойти, избери Владимир другой путь. Наверное, война не являлась неизбежностью. Ярополк, насколько мы можем предположить, был готов к примирению. Захват им Новгорода стал следствием бегства Владимира, а не стремления киевского князя к единодержавию во что бы то ни стало. Владимир, однако, выбрал войну. Позже он так будет оправдывать свои действия: «Не я начал братию свою избивать, но Ярополк. Я же, убоявшись того, пошел против него». Отчасти он лукавил, ибо, наверное, знал, что смерть Олега приключилась скорее от несчастного случая, стечения обстоятельств, нежели стала результатом намеренного убийства. И все же слова Владимира были исполнены ясного смысла. Война с Ярополком явилась прямым следствием Древлянской войны.

Слишком немного знаем мы о Владимире той поры, чтобы до конца объяснить себе его выбор. Наверное, он не любил Ярополка, как, впрочем, и Ярополк едва ли любил его. Может быть, он завидовал брату, обласканному еще с детства и теперь блиставшему в роли полноправного киевского князя на отцовском престоле. В событиях войны 978 года мы увидим присущее Владимиру желание опередить Ярополка даже в малом, унизить и уязвить его, отобрать то, что принадлежало ему по праву. Мы увидим Владимира жестоким и мстительным, не прощающим нанесенной ему обиды. Наверное, начиная войну за Киев, он жаждал сторицею воздать за те унижения, которые сам пережил в этом городе.

И все же Ярополк был братом ему. И объявляя войну брату, Владимир преступал закон и обычай — как прежде преступил закон и обычай сам Ярополк. Одно зло влечет за собой другое — это, увы, неизбежный закон истории. Но Ярополк, вступая в Древлянскую землю, вовсе не желал убивать своего брата. Владимир же, вероятно, с самого начала замышлял братоубийство.

Ход войны 978 года может быть восстановлен лишь приблизительно, путем сравнения различных сохранившихся письменных источников. Многое мы знаем не наверняка. Отдельные свидетельства поздних летописей, казалось бы, могут прояснить картину — но мы не знаем, насколько они достоверны; каждое такое свидетельство требует тщательной источниковедческой проверки, большей частью до сих пор не проведенной. Что же касается «Повести временных лет», то она сосредоточивает свое внимание только на некоторых эпизодах происходивших событий.

Разъяснений прежде всего требует датировка войны между Владимиром и Ярополком. «Повесть временных лет», а вслед за ней и все другие летописные своды, относят ее к 6488 (980) году. Однако эта дата неверна. В нашем распоряжении есть другой источник — «Память и похвала князю Русскому Владимиру», написанная неким Иаковом мнихом (то есть монахом), вероятно, в XI веке. В ее составе читается текст, который исследователи называют «древнейшим житием» князя Владимира. Составитель «древнейшего жития», в свою очередь, использовал какую-то не дошедшую до нашего времени летопись, более древнюю, чем «Повесть временных лет», — эта летопись, в частности, еще не знала «абсолютных» хронологических дат «от Сотворения мира» и датировала происходящие события годами княжения того или иного князя. Использовались в «древнейшем житии» Владимира и другие, также несохранившиеся источники. Из одного из них была извлечена точная дата вокняжения Владимира в Киеве — 11 июня 6486 (978) года