Владимир Святой [3-е издание] - [32]

.^{76}

Во второй раз Древлянская земля давала последний приют бренным останкам Рюриковичей. Сначала Игорю, теперь его внуку Олегу. Олег был похоронен недалеко от Вручего. Над его могилой насыпали высокий холм. «И есть могила его у Вручего и до сего дня», — замечает летописец XI века. В 1044 году князь Ярослав Владимирович извлек останки Олега из земли и положил их в Киеве, в Десятинной церкви, возле останков убийцы Олега князя Ярополка. Кости князей-язычников — невероятный случай в нашей церковной истории! — были посмертно крещены. Так приобщились к христианству Ярополк и Олег.

О вражде между братьями, растянувшейся по времени почти на два года, в Новгороде, конечно, знали. Но все же известие о гибели Олега потрясло и напугало Владимира. Причем напугало настолько, что князь немедля покинул Новгород и вообще Русь и укрылся «за морем».

Узнав об этом, Ярополк отправил в Новгород своих посадников и «переял» «волость» Малушиного сына — точно так же, как ранее «переял» «волость» Олега. «И бе володея един в Руси», — заключает летописец. «Русь» здесь — достояние Святославичей, главным образом Поднепровье и Новгород, а не вся территория Древнерусского государства, значительная часть которой не входила в состав их владений.

Бегство Владимира кажется необъяснимым. Чего испугался он? Ведь Ярополк, насколько нам известно, не успел предпринять никаких шагов, враждебных ему. Высказывалось предположение, что Владимир и Олег заключили между собой союз против старшего брата и, следовательно, Владимир был косвенно вовлечен в Древлянскую войну^{77}. Однако источниками это предположение не подтверждено.

Вероятно, причина бегства Владимира коренилась в другом. Ярополк пролил кровь его брата, совершил тяжкое преступление — тем самым выведя себя за рамки обычных законов, определявших межкняжеские взаимоотношения и взаимоотношения внутри княжеской семьи. Теперь могла настать очередь Владимира, единственного оставшегося в живых его брата. И Ярополка — начни он войну с Владимиром — уже не смогли бы остановить никакие нравственные запреты, обычаи или законы. Завещание Святослава, составлявшее правовую (и нравственную) основу власти каждого из трех братьев, было попрано им и уже не могло защитить Владимира. И Владимир бежал — ибо не знал намерений Ярополка и страшился его.

Конечно, в этом бегстве легко увидеть обычное малодушие, свойственное юноше, даже мальчику, каким был тогда Владимир. Он бежал в страхе, спасая свою жизнь, когда ей в действительности, наверное, ничего не угрожало. Но в том-то и дело, что это нечаянное решение оказалось действенным; кажущееся постыдным бегство в конечном счете предопределило его будущую победу над братом. Вероятно, с самого начала Владимир и Добрыня (несомненно, сопровождавший его) не только искали убежища, но и рассчитывали набрать дружину для дальнейшей войны с Ярополком.

Полагают несомненным, что Владимир бежал в Скандинавию. Действительно, в составе его дружины мы увидим варягов-скандинавов. Имена некоторых из них — Сигурд, Олав — уже известны нам из Саги об Олаве Трюггвасоне, в которой описывается, вероятно, именно тот период княжения Владимира, когда он вернулся в Новгород с варяжской дружиной. Рядом с Олавом, конечно, находились и его сородичи норвежцы, а также шведы, датчане, готландцы. В те времена перед викингами буквально трепетала вся Европа — от Англии на севере до Италии на юге, от мирных обитателей приморских и приречных селений до владетельных монархов. Норманнские воины были свирепы, сильны, отлично вооружены и обучены; они привыкли, а главное, всегда были готовы к бою, к пролитию крови. Такими взрастила их суровая природа Скандинавии — бедной на земли, но богатой на сильных и отважных мужчин. В X и XI веках викинги представляли, несомненно, самую грозную военную силу во всей Европе. Да и на Руси на протяжении более чем полутора столетий (до Лиственской битвы 1024 года, в которой один из сыновей Владимира, Мстислав, разгромил варяжскую дружину своего брата Ярослава) тот из русских князей, у кого в войске оказывалось больше варягов, неизменно одерживал верх над своим противником.

Но варягами на Руси называли не одних скандинавов. Варяжские дружины были разнородны: помимо скандинавов, они включали в себя балтийских славян, балтов, потомков кельтских народов, живших на южном побережье Балтики. В отличие от многих других стран Европы Русь не представляла собой объект целенаправленной норманнской экспансии. Сюда устремлялись не для того, чтобы захватить землю, а для того, чтобы поживиться. Путей для этого было несколько: либо прямой грабеж, либо, чаще, торговля — и не только по торговому пути «в Греки», но, главным образом, по «великому меховому пути»; на него выходили также через Ладогу и Новгород. Этот путь — через Волжскую Болгарию и Хазарию — вел в сказочно богатые страны Востока. Немалую выгоду для варяжских искателей добычи давало поступление на службу к местным князьям и участие в войнах, которые те вели. Набрать варягов на свою службу можно было не только в Скандинавии, но и по всей Прибалтике — от Померании (Поморья) до Старой Ладоги (Альдейгьюборга скандинавских саг) — наиболее оживленной контактной зоны между Скандинавией и Русью. Отметим также, что скандинавские саги ни словом не упоминают о пребывании Вальдамара Старого в Швеции или Норвегии.