Витязь. Владимир Храбрый - [14]
А потом, когда Дмитрию не исполнилось и четырех лет, заполыхали на его глазах дубовые срубы дедова Кромника. Гудящий огонь, всепожирающий, с закрученными кверху языками пламени - таким он останется в памяти уже взрослого Дмитрия, - и каждая битва потом будет в его сознании представляться страшным пожаром, пережитым в детстве…
Воротившись домой, Вельяминов велел всыпать за недогляд старшему из рынд двадцать плетей, но великий князь явился к боярину и попросил отменить приказ: мол, сами виноваты, дядька Василий, это нам бы следовало отвесить по двадцать плетей, заслужили.
Боярин попыхтел, покрутил длинный ус, но свой приказ насчет двадцати плетей отменил: против ветра плевать - самому хуже. Хотя и подросток, а великий князь!
Владимир и на этот раз увидел недовольство на лице Вельяминова. Он часто удивлялся тому, как неохотно выполняет просьбы Дмитрия Ивановича тысяцкий.
Надо отметить, что должность тысяцкого у Вельяминовых переходила из рода в род. Она являлась грозной силой; хотя тысяцкий назначался великим князем, но последнему приходилось с ним считаться. Ведая судом над населением, распределением повинностей и торговым судом, тысяцкий вступал в близкие отношения с верхами горожан и влиятельными боярами, потому и пользовался их поддержкой.
Но не следует забывать, что тысяцкий находился в прямом подчинении у великого князя, а его непослушание замечалось людьми. Владимир как-то спросил об этом свою мать Марию.
- Просто так, сынок, не ответишь… Долго придется рассказывать, но рассказать, думаю, надобно: пора пришла. Да и служишь ты брату своему Дмитрию. Вам обоим сие пригодится…
И вот что рассказала сыну родная тетка Дмитрия Ивановича.
На холме Боровицком в глубокую старину рос густой бор, а еще ранее на этом месте находилось языческое капище. Оно хорошо подходило для жертвоприношений - в глухом лесу, в слиянии двух рек, и оканчивалось круговым земляным валом.
Жили здесь предки боярина Степана Ивановича Кучки. Жили привольно. До тех пор, пока не появился в этой местности князь Юрий Долгорукий, который, «полюбя же вельми место сие, золожил град и пребыл тут, строя, доколе брак Андреев совершил». Сыну своему Андрею Юрьевичу он выбрал в жены дочь боярина Кучки Улиту. Свадьба шла пять дней. Затем Юрий Долгие Руки с детьми воротился во Владимир.
Кучковых селений тогда на Москве было шесть - Воробево, Симоново, Высоцкое, Кулишки, Кудрино и Сущево. Было и урочище, которое завалось Кучковым полем… Недалеко от него жили предки бояр Вельяминовых, дальних родственников Степана Ивановича. Покойная же мать Дмитрия, Александра - родная сестра Василия Васильевича Вельяминова; дед их Протасий был тысяцким у Ивана Калиты, а отец, Василий Протасьевич, - тоже тысяцким у Симеона Гордого.
- Поэтому Вельяминовы и считают себя чуть ли не ровнёй великому князю, не роднёй, а ровнёй… - продолжала княгиня Мария. - И обид никому не прощают… Почему, не знаю, только вышла меж Вельяминовыми и Иваном Красным размолвка, и назначил великий князь тысяцким Алексея Петровича Босоволкова, по прозвищу Хвост. И что же?! Морозным утром, помню, 3 февраля, девять лет назад[31], нашли на пустынной площади убитого человека. Им оказался тысяцкий Босоволков… Судили-рядили: кто убил?.. Подозрение пало на Василия Васильевича, ибо он до Хвоста тысяцким был. Сослали в Рязань, но хитрый Василий дело обставил так, что не его-де отсылают, а он сам, в великой обиде, по собственной воле покидает опостылевшую Москву… И не только в обиде на князя, но и на некоторых бояр, говоривших: «Знать, мало им, Вельяминовым, славы… Не по злодейской ли славе Кучковичей соскучились, зарезавших князя Андрея Боголюбского?..»
Думаю, что Вельяминовы себя еще покажут, так что вы с братом Дмитрием глядите в оба…
Глава 4. ПОДМЕНА
Разговор с матерью кое-что Владимиру прояснил, но опять-таки оставил больше вопросов, нежели дал ответов. Ведь и Дмитрию должна быть известна строптивость Вельяминовых, ан нет, после смерти отца вернул дядьку своего из рязанской ссылки и вновь назначил тысяцким. В этом, скорее всего, чувствовалась рука митрополита Алексия, вероятно, это он посоветовал сделать так во избежание дальнейших раздоров… К замирению настраивает умный митрополит Дмитрия, и князь, кажется, внемлет старцу весьма охотно.
«Матушка права, говоря о разнице, когда хотят быть роднёй, а когда р о в н ё й… Асам-то ты разве раньше не задумывался над этим?..» - Владимир скосил глаза на Микулу Вельяминова, скакавшего рядом. Оба они сейчас возглавляли конный разъезд, посланный Андреем Свиблом и тысяцким, отцом Микулы, чтобы сопровождать игумена Троицкой обители Сергия.
- За сохранность его жизни ответишь своей головой. Я не посмотрю, что ты мой сын, - наказывал Василий Васильевич Микуле.
- Гляди за Преподобным, сынок, как глядел бы за своей матерью, - говорил боярин Свибл князю Владимиру.
С какого-то момента, - а если подумать, то со времени пожара, - к брату, который и не намного старше его, Владимир стал обращаться только по имени и отчеству. Такое обращение приемлемо на княжем совете, где заседают уважаемые бояре, но называть по имени и отчеству в домашней обстановке!.. А сие было оттого, наверное, что великий князь после страшного пожара как-то сразу повзрослел; жуткое пепелище и горе людей взывали к его сердцу: он - великий князь, отвечает за всех и каждого…
В первой книге исторического романа Владимира Афиногенова, удостоенной в 1993 году Международной литературной премии имени В.С. Пикуля, рассказывается о возникновении по соседству с Киевской Русью Хазарии и о походе в 860 году на Византию киевлян под водительством архонтов (князей) Аскольда и Дира. Во второй книге действие переносится в Малую Азию, Германию, Великоморавию, Болгарское царство, даётся широкая панорама жизни, верований славян и описывается осада Киева Хазарским каганатом. Приключения героев придают роману остросюжетность, а их свободная языческая любовь — особую эмоциональность.
Чёрный темник — так называли предводителя Золотой Орды Мамая. После поражения на Куликовом поле ему отрубили голову. Предлагаемая книга не только о его трагической судьбе. Читатель увидит жизнь Золотой Орды: коварство, интриги, изощрённые пытки, измену, страсть, гарем. В центре повествования и судьбы русских князей: Дмитрия Донского, Боброка Волынского, инока Александра Пересвета, великого старца Сергия Радонежского, князей и служилых людей, отстоявших Русь от ордынцев. Автор восстанавливает доброе имя Олега Рязанского, на котором до сих пор лежит печать Каина... Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Русь 9 века не была единым государством. На севере вокруг Нево-озера, Ильменя и Ладоги обосновались варяжские русы, а их столица на реке Волхов - Новогород - быстро превратилась в богатое торжище. Но где богатство, там и зависть, а где зависть, там предательство. И вот уже младший брат князя Рюрика, Водим Храбрый, поднимает мятеж в союзе с недовольными волхвами. А на юге, на берегах Днепра, раскинулась Полянская земля, богатая зерном и тучными стадами. Ее правители, братья-князья Аскольд и Дир, объявили небольшой городок Киев столицей.
В новом историко-приключенческом романе Владимира Афиногенова «Белые лодьи» рассказывается о походе в IX веке на Византию киевлян под водительством архонтов (князей) Аскольда и Дира с целью отмщения за убийство купцов в Константинополе.Под именами Доброслава и Дубыни действуют два язычника-руса, с верным псом Буком, рожденным от волка. Их приключения во многом определяют остросюжетную канву романа.Книга рассчитана на массового читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.