Вист, пас, мизер… - [3]

Они добежали до сосновой рощи, вернулись назад, и хотя, с точки зрения Васьки, такой путь был очевидной глупостью — какой же зверь бегает так, как они, челноком, но от вожака не отставал. Они снова вернулись к роще и снова побежали назад. В этот раз до трубы, из которой лилась вода из озера, когда оно переполнялось после дождей в горах.

Однажды тут на Евгения Юрьевича напала какая-то собака из рыбацкого поселка. Васька тогда не бегал с ним по утрам, не знал еще, что он вожак. Собака кинулась к отдыхающему, забегала кругами, остервенела — Васька лежал на пляже и всё видел. Есть же такие глупые собаки, которые ни с того ни с сего бросаются на людей, думал теперь Васька, труся впереди Евгения Юрьевича. Если бы она сейчас выскочила, он бы ей показал… Напрасно он тогда наблюдал издали, как Евгений Юрьевич отгонял камнями назойливую дворняжку. Надо было броситься на выручку. Не догадался тогда… Он ведь только приехал, отдыхающий как отдыхающий, первый раз выбежал к морю… Может, после того случая вожак и относится к нему так?

Полдня Васька держался поближе к Евгению Юрьевичу, лежал в сторонке, когда тот играл в волейбол и чаще, нежели другим, подавал мяч красавице Эре. По мнению Васьки, она должна была стараться обратить на себя внимание вожака, а тут старался Евгений Юрьевич. Затем из круга вышла Аня, подсела к Ваське, гладила его от головы до хвоста, отдавая ему теплоту и ласку, которые предназначались другому.

— И ты бегаешь за ним, Васька? Тебе-то зачем, а? — спрашивала она, и Васька, приличия ради, подождал, когда ее мягкая ладонь оторвется от его спины, встал, отряхнулся от песка и побрел в тростник. Он не обижался на Аню — инстинктом почувствовал, что ему лучше всего избегать дружбы с отвергнутой.

После обеда к берегу подошел небольшой белый корабль, по деревянному трапу стали подниматься отдыхающие. Прошел на корабль и Евгений Юрьевич со своей избранницей. На берегу остался Васька, его прогнал от трапа матрос, и Аня, которая лежала на надувном матраце, делала вид, что ничего не видит и не замечает, что все происходящее совершенно не интересует ее. Но как только корабль зашумел винтами, отваливая от берега, она вдруг встала, взяла под мышку матрац и, не оборачиваясь, решительно двинулась к спальному корпусу. Прошла мимо Васьки, тот даже поджал хвост, увидев ее потемневшие глаза и крепко сжатые губы. Оказывается, и добрые могут быть злыми. И Васька поразился проницательности вожака.

Корабль скрылся за мысом, направляясь в Пицундскую бухту, а Васька лежал в тени тростника и, подремывая, поглядывал на море. Стояла жара, на пляже никого не было — многие отправились на прогулку, кто вышел на лодках ловить на самодур начавшую сбиваться в косяки ставриду, а кто пошел на рынок за фруктами и овощами. Наконец, дрема сморила Ваську, и он уснул, настроившись проснуться тотчас же, как зашумят винты белого корабля.

Во сне Васька увидел себя маленьким в большой будке, где было несколько таких же щенков, как он. Была еще большая собака, которая кормила их молоком. Был хозяин, который брал их по очереди на руки, высказывая громко слова ободрения, была хозяйка, которая кормила их мать, а затем и щенков, когда они подросли. Постепенно хозяин раздарил щенков друзьям, остался один Васька, правда, тогда он не был Васькой, так прозвали его здесь, хотя кличка это совершено не собачья. Так можно было бы назвать бродягу-кота, но кто-то дал ему такую кличку, и он стал Васькой.

Вот к хозяину приезжает старинный друг. Они давно не виделись, при встрече обнимаются и целуются, жарят шашлык, ставят стол посреди двора, под пологом из винограда, пьют вино, опять целуются и обнимаются, и Васькина судьба решается в тот момент, когда он неосмотрительно подходит к ним. Хозяин берет его на руки, целует в нос, колется щеточкой седых усов, пахнущих табаком, вином и шашлыком.

— Какой хороший щенок, Сандро! — восклицает неосторожно гость.

— Тебе нравится? Тогда это твой щенок! Для себя оставлял, но ты похвалил — забирай!

— Зачем мне твой щенок, Сандро? Ты охотник, тебе он нужен.

— Вах! Разве ты не знаешь наших обычаев? Ты нанесешь мне большую обиду, если не возьмешь его! Пусть наш щенок станет москвичом. Бери, он твой! — и хозяин торжественно вручает Ваську гостю.

Вечером к дому подкатывается такси, гость забывает о подарке, но хозяин напоминает о нем и кладет Ваську ему на колени. Машина визжит, затем ревет, и Васька со страху увлажняет брюки новому хозяину, который тут же предлагает его водителю.

— Вай, вай, вай! — мотает головой таксист. — Так мог сказать только человек, который не уважает нашего дядюшку Сандро. Вы обнимались и плакали при расставании, ты друг, но не знаешь наших обычаев. Нельзя дарить дареное. Вези в Москву, дорогой, каждый день там будешь вспоминать дядюшку Сандро!

В доме отдыха нового хозяина едва пускают с щенком в спальный корпус. А Васька сразу же, как только оказывается в комнате, становится на коврик перед кроватью и делает лужицу — та долго большой серебряной каплей лежит на ворсе. Тут в комнату входит сосед хозяина, старый скрипучий бухгалтер из Омска или Томска, начинает рассуждать о том, что в спальных помещениях домов отдыха держать животных нельзя, так как это не разрешено.