Via Baltika - [4]
Летом жить в Базарах одно удовольствие.Зелено, светло, рыбы можешь наудить, если захочешь. Даже раки стали опять попадаться.А чтобы хлеб не доставался даром, я наблюдал за несколькими гнездами уток, луня и чомги, в дальнем лесу охранял и вел заметки о гнезде черного аиста. Не забывал и журнал наблюдений. Чем дальше, тем лучше это получалось. Совсем оклемался и, заглушив обиду, написал "поне", чтобы привезла сюда Антукаса. Она ответила мне письмом, полным гомерического смеха, - сообщила, что мои копейки идут на уплату детского садика, а по поводу приезда кукиш тебе под нос, голодранец, - она отправляется "в круиз" (ее слова!) в Финляндию, а Антукаса увозит в Крым к знакомым. Жаль, конечно, что так.
Меня в ту пору стала прилюдно навещать соломенная вдова Вероника мягкая, грудастая, не брезгующая, как говорится, и к рюмочке приложиться. Ни в какие финляндии она не ездила. Мы с ней железно договорились - вернется из заключения ее Зигмутис, больше не встречаемся! Зигмасу я и сам написал в его заведение "ОЧ", чтобы потом не было никаких претензий. Не важно, что они разведены! Зигмас мастерил ножи, за ножик и сел.Только в разгар лета Вероника примчалась с бутылкой и сообщением - зарезали ее Зигмутиса в этой тюрьме! Еще ей сообщили: когда закончится его срок, она сможет приехать перезахоронить его, если захочет. Текли слезы по щекам Вероники, а глаза улыбались.Один глаз рыдает, другой - мне мигает. Распили мы бутылку, я ее и выгнал, она еще какое-то время захаживала ко мне, пока наконец не упорхнула в город.
Как снег на голову свалился в мой наблюдательный пункт сам Асин, работодатель. Полистал журнал, не нашел, к чему придраться, был доволен и не доволен. Доволен, ясно почему, а не доволен вроде потому, что слова этого проходимца (его эпитет!) Болеслава оправдались - работал я профессионально. Асин мне даже прибавку пообещал, а прощаясь, почему-то с раздражением сообщил, что Болюса он со службы выгнал:
- Классиком, вишь, заделался! Всякие там вечера, собрания, читательские конференции, а кто работу делать будет? Пускай себе развлекается, я себе другого нашел, непишущего!
К осени, когда Via Baltika вновь ожила, когда у меня работы опять было по горло и я забросил корзины и новые поделки из соломы, в поле моих наблюдений нежданно попал и Болеслав! Не один - его сопровождал Матуконис, снаряженный как охотник, тот самый участковый. Эх, как я не учуял, что все это выйдет мне боком! Они сами принесли выпивку, и у меня была заначка "премиальные" за хорошую работу. Уселись за стол, я тогда все выбегал на улицу поглядеть на пролетающих птиц. Выяснилось, что писатель прибыл сюда не просто так - он собирается писать художественный (х у д о ж е с т в е н н ы й!) очерк о базарских татарах - скорняках и кожевенниках. Остановился у участкового, но будет заглядавать и в мою берлогу! Я почему-то совсем не обрадовался, хотя именно Болеслав трудоустроил меня сюда. Участковый подмигивал мне: мол, не сердишься? А сам из потертого саквояжа все доставал новую бутылку. Луженую глотку имел этот закаленный муж! Участковому сам Бог не указ! На всех с высокой башни... как говорят в народе.
На следущее утро опять все повторилось. Болюкас, прикорнувший тут же, наутро выпил стопку и, уже снова поддатый, что-то мычит, целует руки Чапене. А объявившийся спозаранок Ленгинас, участковый, насмехается над моими птицами, гогочет! Мне неуютно, хотя понимаю - все одинаковы, когда выпьют. Но одно дело с Чапасом "раздавить" поллитровку и совсем другое пить с таким опасным начальством. Они тут оба начальство - один участковый, другой специалист по татарам. Вышел я в то утро на улицу, гляжу - в сухом ольшанике сидит сокол - редкая птица! Кинулся записывать в журнал - нет журнала! Нет нигде! А все время висел, подвешенный на веревочке, на видном месте. Мои гости на мой вопрос тоже только руками развели. Записал я соколика в тетрадный клетчатый листок, отмечу, думаю, потом в книге. Уселись опять за стол. Уже и анекдоты все вспомнили, и о бабах вволю побалакали, опять стало смеркаться, а они все не уходят и не уходят! Ленгинас клянчит у старухи Чапене то солененького, то чего-нибудь кисленького.А Болеславчик нудит про муки творчества. Я рухнул на кровать, как подкошенный, - тоже не воду пил, а разбудил меня пан участковый Матуконис, весь опухший, зато уже в милицейской форме! Рядом с ним парторг Кляйнис и такой человечек из конторы - Вабалас. Сидит за уже прибраным столом и что-то там строчит.
- Одевайся! - приказывает мне Ленгинас Матуконис. - Поедем покатаемся!
Ржет, как мерин, и наливает мне полный стакан домашней, а я спросонья ничего не понял и опорожнил его, как стакан воды. Закусываю огурцом, а он, подлец, наливает второй, я, хоть и бухой, но забеспокоился - откуда такая щедрость и что это за сборище?
- Во! - говорит участковый собравшимся. - Глядите! Видали, какой пьяница поселился в нашей деревне! Выпроводим его отсюда, спокойней будет!
Теперь уже меня проняло - мат-перемат, все вспомнил. Кровь закипела, я смекнул, что он тут затевает. Он же спокойно:
Юргис Кунчинас (1947–2002) – поэт, прозаик, эссеист, переводчик. Изучал немецкую филологию в Вильнюсском университете. Его книги переведены на немецкий, шведский, эстонский, польский, латышский языки. В романе «Передвижные Rontgenоновские установки» сфокусированы лучшие творческие черты Кунчинаса: свободное обращение с формой и композиционная дисциплина, лиричность и психологизм, изобретательность и определенная наивность. Роман, действие которого разворачивается в 1968 году, содержит множество жизненных подробностей и является биографией не только автора, но и всего послевоенного «растерянного» поколения.
Центральной темой романа одного из самых ярких литовских прозаиков Юргиса Кунчинаса является повседневность маргиналов советской эпохи, их трагикомическое бегство от действительности. Автор в мягкой иронической манере повествует о самочувствии индивидов, не вписывающихся в систему, способных в любых условиях сохранить внутреннюю автономию и человеческое достоинство.
Центральной темой рассказов одного из самых ярких литовских прозаиков Юргиса Кунчинаса является повседневность маргиналов советской эпохи, их трагикомическое бегство от действительности. Автор в мягкой иронической манере повествует о самочувствии индивидов, не вписывающихся в систему, способных в любых условиях сохранить внутреннюю автономию и человеческое достоинство.
В сборник вошли две повести и рассказы. Приключения, детективы, фантастика, сказки — всё это стало для автора не просто жанрами литературы. У него такая судьба, такая жизнь, в которой трудно отделить правду от выдумки. Детство, проведённое в военных городках, «чемоданная жизнь» с её постоянными переездами с тёплой Украины на Чукотку, в Сибирь и снова армия, студенчество с летними экспедициями в тайгу, хождения по монастырям и удовольствие от занятия единоборствами, аспирантура и журналистика — сформировали его характер и стали источниками для его произведений.
Книга «Ловля ветра, или Поиск большой любви» состоит из рассказов и коротких эссе. Все они о современниках, людях, которые встречаются нам каждый день — соседях, сослуживцах, попутчиках. Объединяет их то, что автор назвала «поиском большой любви» — это огромное желание быть счастливыми, любимыми, напоенными светом и радостью, как в ранней юности. Одних эти поиски уводят с пути истинного, а других к крепкой вере во Христа, приводят в храм. Но и здесь все непросто, ведь это только начало пути, но очевидно, что именно эта тернистая дорога как раз и ведет к искомой каждым большой любви. О трудностях на этом пути, о том, что мешает обрести радость — верный залог правильного развития христианина, его возрастания в вере — эта книга.
Действие повести происходит в период 2-й гражданской войны в Китае 1927-1936 гг. и нашествия японцев.
УДК 821.161.1-31 ББК 84 (2Рос-Рус)6 КТК 610 С38 Синицкая С. Система полковника Смолова и майора Перова. Гриша Недоквасов : повести. — СПб. : Лимбус Пресс, ООО «Издательство К. Тублина», 2020. — 249 с. В новую книгу лауреата премии им. Н. В. Гоголя Софии Синицкой вошли две повести — «Система полковника Смолова и майора Перова» и «Гриша Недоквасов». Первая рассказывает о жизни и смерти ленинградской семьи Цветковых, которым невероятным образом выпало пережить войну дважды. Вторая — история актёра и кукольного мастера Недоквасова, обвинённого в причастности к убийству Кирова и сосланного в Печорлаг вместе с куклой Петрушкой, где он показывает представления маленьким врагам народа. Изящное, а порой и чудесное смешение трагизма и фантасмагории, в результате которого злодей может обернуться героем, а обыденность — мрачной сказкой, вкупе с непривычной, но стилистически точной манерой повествования делает эти истории непредсказуемыми, яркими и убедительными в своей необычайности. ISBN 978-5-8370-0748-4 © София Синицкая, 2019 © ООО «Издательство К.
УДК 821.161.1-3 ББК 84(2рос=Рус)6-4 С38 Синицкая, София Повести и рассказы / София Синицкая ; худ. Марианна Александрова. — СПб. : «Реноме», 2016. — 360 с. : ил. ISBN 978-5-91918-744-8 В книге собраны повести и рассказы писательницы и литературоведа Софии Синицкой. Иллюстрации выполнены петербургской школьницей Марианной Александровой. Для старшего школьного возраста. На обложке: «Разговор с Богом» Ильи Андрецова © С. В. Синицкая, 2016 © М. Д. Александрова, иллюстрации, 2016 © Оформление.
Вплоть до окончания войны юная Лизхен, работавшая на почте, спасала односельчан от самих себя — уничтожала доносы. Кто-то жаловался на неуплату налогов, кто-то — на неблагожелательные высказывания в адрес властей. Дядя Пауль доносил полиции о том, что в соседнем доме вдова прячет умственно отсталого сына, хотя по законам рейха все идиоты должны подлежать уничтожению. Под мельницей образовалось целое кладбище конвертов. Для чего люди делали это? Никто не требовал такой животной покорности системе, особенно здесь, в глуши.