Венок Петрии - [50]
Иду, спотыкаюсь, шпалы обмерзли да и собаки в ногах путаются. А в голове беда молотом стучит.
Что нести в больницу, когда не знаешь, живой человек или нет? Все мне врут, это я и сама вижу, а ежели по правде? Застану в живых? Или обратно мне его везти в гробу? Что приготовить человеку — ни живому, ни мертвому?
Прибежала домой.
Сняла чумодан с шифонера. Вытерла пыль и давай сбираться.
Миса два или три года назад купил себе хороший такой темно-синий костюм в крапинку. Положила я его в чумодан: вдруг придется, не дай бог, в гробу везти. Взяла ему белую рубаху и галстух: тоже, не дай бог, на всякий случай. Туфли почистила, тоже положила. И новую кепку прихватила, голову ему, не дай-то, господи, прикрыть. Ежели что, будет во что одеть.
Побросала все в чумодан.
Себя обряжать начала.
Пальто и шерстяной платок кинула на спину кровати. Взять на руку, и все.
Переоделась в чистое. Одну смену в чумодан сунула, толстую суконную юбку на себя натянула.
На ноги надела простые чулки, а поверх шерстяные. Оно бы и хорошо! Обуешь резиновые постолы, они легкие, мягкие, куда хошь иди, ноги не устанут.
Но поглядела я на свои постолы. Я в их хожу по двору, в свинарник. Виду никакого. Как же, думаю, я к докторам такая явлюсь? Скинула шерстяные чулки — и в чумодан. А на ноги надела туфли на каблуках.
Барыней решила вырядиться. Нашла время!
А племянницы моей, Зоры, которая у меня жила, дома не было. Отпустили их из школы, она и поехала в село с родителями повидаться. Тогда она уже большая была, двенадцать или тринадцать годков, могла бы, конешно, и сама по дому управиться, но все равно, как оставишь девчонку одну без присмотра? Не сказавши даже, куда ты подевалась.
Побежала я к Косане, мы с ей соседками были, разбудила ее посередь ночи.
Проснулась Косана.
Так, мол, и так, рассказала ей второпях про свою беду. С Мисой на шахте несчастный случай, сама не знаю, какой, еле жива от страха. Бегу в Брегово искать его в больнице, когда возвернусь, не знаю. Присмотри, мол, за моей Зорой.
«Ладно, — говорит Косана, — какой может быть разговор!»
Я тут же побежала к себе, а она осталась удивляться, чего токо с человеком, живым и здоровым, не случается в одночасье?
А Каменче уже пришел, в кухне сидит.
«Вижу, — говорит, — тебя нет, решил подождать. Собралась?»
«Пошли», — говорю.
В спешке-то я толком и не разглядела его, но вижу, как-то чудно он одет.
Видать, не переоделся, в той же робе, в какой был, остался, кожушок лишь на плечи набросил. И резиновые сапоги обмыл у колонки. А на голове каска и в руках лампу держит.
Лампа-то нам ночью в дороге пригодится, это он хорошо придумал. Но зачем, брат, каска-то?
«Ты чего каску не снял, где твоя шапка?»
«Да, — говорит, — второпях не нашел. То ли украли, то ли сам куда засунул. В каске разрешили иттить».
Но да бог с ей, с этой шапкой. Хочь горшок бы на голову надел, токо б поскорей.
Подхватил он мой чумодан.
«Я понесу», — говорит.
Пошли мы, но опять не одни. Собаки за нами припустили.
Чуть мы за ворота, они через дырку в заборе выскочили и впереди нас побежали.
«Пошли домой, — кричу, — Черныш, Калина, Мурза, пошли на место!»
Так они и послушались!
Скрылись с глаз ненадолго, а как вышли мы на бреговскую дорогу, они по огородам догнали нас и помчались опять впереди. Скачут, довольны, что обхитрили. В темноте их еле-еле и видно, а они знай хвостами машут.
Учуяли, куда мы путь держим, не ошиблись.
«Не трогай их, — говорит мне Каменче. — Увидят, куда идем, сами вернутся».
Идем быстро.
Я впереди, Каменче за мной. Он мой чумодан тащит — а мужик он здоровый, крепкий. Ему небось не тяжело, думаю, и все наподдаю и наподдаю. Чуть он догонит меня, я ишо пуще вперед бегу.
Ночь, темень темная.
Лампа еле-еле дорогу под ногами освещает, ничё другого и не разглядишь. Слышу, как рядом бегут и дышат собаки да за спиной Каменче сапогами ширкает. И все.
Говорить промеж себя не говорим. Запыхтелись, не до разговоров, знай себе шагаем.
Идем мы так, идем, а до Брегова не так уж близко, километров семь или восемь. С полчаса прошло, туфли жать стали.
Непривычная я к каблукам-то.
Да и морозец держится, ноги стискивает, хочь вроде и не холодно. Разогрелись, расстегнулись аж. А снег смерзся, ледком затянулся, ступаешь — хрустит, ломается. Я будто по угольям иду. Ступни огнем горят.
Стала я прихрамывать. Догнал меня Каменче, приметил, видать, мою муку.
«Туфли жмут?» — спрашивает.
«Ноги, — говорю, — горят, упаси бог!»
«А другое есть что надеть?»
«Нету».
«Плохо дело, — говорит, — как же ты дойдешь?»
«Дойду как-нибудь».
Прошло ишо время.
Я зубы стиснула, бегу, сколько сил хватает. Но ноги все сильней горят, то и дело останавливаюсь.
Вижу, долго не выдержать мне.
«Постой, — говорю. — Дай-ка сюда чумодан».
Дал он мне чумодан.
Отворила я его, достала шерстяные чулки. Присела на кучу щебня обок дороги, скинула чертовы туфли. Пошевелила малость пальцами на холоде, поверх тонких чулок натянула толстые шерстяные, а туфли в чумодан кинула.
«Пошли!» — говорю.
Хватит, думаю, помучили. Босиком ходить я привычная. На своем веку я боле босая ходила, чем обутая.
«Что ж ты, — спрашивает Каменче, — так и пойдешь без туфлей?»
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть русской советской писательницы «Мужские прогулки» — о молодых горожанах, переживающих драму, говоря словами одного из героев, «ненужности обществу нужных, честных, порядочных людей». Невозможность реализовать социальную активность, работать с полной самоотдачей герои повести переживают мучительно и ищут утешения в пьянстве, в социально-тревожном феномене, именуемом социологами «мужскими прогулками». В романе «Планета Вода» отображены научные, экологические проблемы, казавшиеся нам завтрашними, но неожиданно и грозно выдвинутые современным развитием в сегодняшние.
Нить, соединяющая прошлое и будущее, жизнь и смерть, настоящее и вымышленное истончилась. Неожиданно стали выдавать свое присутствие призраки, до этого прятавшиеся по углам, обретали лица сущности, позволил увидеть себя крысиный король. Доступно ли подобное живым? Наш герой задумался об этом слишком поздно. Тьма призвала его к себе, и он не смел отказать ей. Мрачная и затягивающая история Ширин Шафиевой, лауреата «Русской премии», автора романа «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу».Говорят, что того, кто уснет под инжиром, утащат черти.
Повесть «Река Лажа» вошла в длинный список премии «Дебют» в номинации «Крупная проза» (2015).
Написанная под впечатлением от событий на юго-востоке Украины, повесть «Мальчики» — это попытка представить «народную республику», где к власти пришла гуманитарная молодежь: блоггеры, экологические активисты и рекламщики создают свой «новый мир» и своего «нового человека», оглядываясь как на опыт Великой французской революции, так и на русскую религиозную философию. Повесть вошла в Длинный список премии «Национальный бестселлер» 2019 года.
Автор, офицер запаса, в иронической форме, рассказывает, как главный герой, возможно, известный читателям по рассказам «Твокер», после всевозможных перипетий, вызванных распадом Союза, становится офицером внутренних войск РФ и, в должности командира батальона в 1995-96-х годах, попадает в командировку на Северный Кавказ. Действие романа происходит в 90-х годах прошлого века. Роман рассчитан на военную аудиторию. Эта книга для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается.