Венок Петрии - [49]
Так вот и люди. И они думают, что ты по заслугам получила, и не дай бог их своей бедой обеспокоить. Считают, раз я нагнул голову, меня беда и минует. Пущай тебя уносит мутная водица, лишь бы мне стоять на твердом.
Но кого беда минует, брат? Черед просто не дошел, а ждет всех одно. Сегодня, завтра, послезавтрева — вот и вся недолга.
Прошло какое-то время, как моторист в рупор крикнул, и снизу, слышу, приказ — подымай клеть.
Движется она к нам, главный анженер едет. Долго ждать не заставил.
Вылез он из клети, потный, замурзанный. Снял каску с головы, утирается платком. «Ты жена Милосава?» «Я», — говорю.
А глотка-то пересохла, голос прерывается.
«Так вот, — говорит он мне. — Не знаю, сказал ли тебе Каменче, с твоим мужем ночью беда случилась. Мы его в больницу в Брегово отвезли».
Я как окаменела, не знаю, что и спросить.
«А что за беда, господин анженер? — спрашиваю. — Живой мой муж?»
Ему, вижу, и глядеть на меня неловко. Но что поделаешь, надо.
Взмахнул он рукой вот так.
«Какой я тебе господин? — говорит. — Живой он, живой! — Вижу, мучается, не знает, как сказать. — Ты не пужайся. Оборвался канат на большой лебедке, и вагонетки сорвались. И одна малость задела его».
Но рази вагонетка может задеть малость? Стукнет — и все, готов. Глазом не моргнешь, искромсает, ровно виноград в давильне.
Понял он, что дал маху.
«Ты, главное, не пужайся, — снова сказал он. — Его не осью ударило. Чуть крюком зацепило».
«А как зацепило-то, господин анженер? — И сглатываю слюну. Слышу, как она клокочет у меня в глотке. — В какое место зацепило?»
А ему, вишь, никак не хочется господином быть. Ему бы крестьянином хотелось быть. Вот что его боле всего тревожит.
Снова он над головой рукой машет, будто мух отгоняет.
«Да не зови ты меня так! Ногу ему зацепило. Не сильно. Ничё страшного. — И оборачивается к мотористу: — Подай-ка, брат!»
И тут я все вспомнила.
Дак мне ж это все во сне привиделось! Коли увидишь во сне белые портки да солнце горячее, это завсегда не к добру. Такой сон беду предвещает.
Моторист стоит рядом, теперича и он ближе подошел, слушает наш разговор. А тут снова куда-то сгинул. Гляжу, несет да бережно так, ровно, к примеру, корзинку с яйцами, узелок какой-то. Одежа, видать.
«Вот», — говорит.
«Тут его вещи», — говорит анженер.
Взяла я, поглядела.
Сверху рубаха, в какой Миса из дому пошел; должно, не снял ее, комбинезон прямо на ее натянул, я ее сразу узнала. Потом фуфайка: там, где он работал, холодно, не как в забое; он никогда ее не сымал, и фуфайку я сразу узнала, пахнет Мисой. Но окромя этого, ишо какой-то запах, да крепкий. Прямо в нос шибает. Господи, дак ведь это кровь!
Держу фуфайку-то в руках, хочу развернуть.
Полу подняла, гляжу — она вся в крови. С первого раза ничё другого и не увидишь, сплошная кровь.
Щупаю пальцами, край какой-нибудь ищу. Ухватилась за что-то, потянула. Половину штанины вытащила.
Не цельные брюки-то, а токо эти полштанины, и тоже наскрозь в крови, кровь уже затвердела малость…
Подняла я эту штанину к глазам. Аж руки замлели, такая она тяжелая.
А люди круг меня стоят, смотрят, что я делаю. Ни один рта не раскроет. Нечего им сказать.
Тут анженер спрашивает:
«Что это?»
Видать, и он растерялся. Смотрит на моториста.
А тот говорит:
«Не знаю».
«Где его брюки?» — спрашивает Маркович.
«Не знаю! — отвечает тот. — Я здесь был, не видел».
Тут Каменче вмешался:
«Должно, доктор так отрезал».
Но Маркович не отступается:
«Ладно, а брюки? Где его брюки?»
Брюки да брюки. Дались ему эти брюки!
«Дак, должно, на ем остались, — говорит Каменче. — Доктор отрезал кусок, и все».
Я, слава богу, не больно-то их и слушаю. До разговоров ли мне?
Сунула штанину обратно в узел.
«Ну вот что, люди добрые, — говорю, — скажут мне сегодня, что с моим мужем? Без ноги он остался, да? Отрезали?»
Маркович давай выкручиваться:
«Да бог с тобой! Откуда ты взяла? Почему отрезали? Задело малость, стукнуло. А ежели не веришь, иди в Брегово и сама увидишь, как он да что. Каменче тебя проводит. Ступай домой, собери, что для его надо, и в дорогу…»
А что, думаю, и пойду. И утреннего поезда ждать не стану.
Повернулась к Каменче:
«Пойдешь со мной?»
Вижу, не хочется ему. А кабы он знал, куда я его затащу и как нам мытариться придется, наотрез бы отказался.
«Пойду, — через силу отвечает он. — Раз товарищ Маркович велит».
«Конешно, пойдет, — говорит анженер. — Как-никак товарищ, не дядя чужой. Я бы вам и грузовик дал, да ни одного шофера на месте нет. — И Каменче: — Ты слушай ее во всем. Будь ей подмогой. Где она оком, ты скоком! Понял?»
«Понял, — говорит. А сам нос повесил, уж какая тут радость. — Но вы утром пошлите кого к жене, чтоб она знала, где я, коли я не вернусь. Чтоб зазря не тревожилась».
«Пошлем», — говорит Маркович.
Тут мы с Каменче разошлись.
Он пошел в ламповую да в душ — переодеться. А я побежала домой в дорогу собираться.
Вышла из шахты — и на станцию. Пересекла главную улицу и по шпалам потопала. Так, думаю, быстрей будет.
Собаки, само собой, тут как тут. Примчались. Прятались гдей-то, пока меня не было, а увидали, тут же за мной побежали.
Обрадовались. И уж не воют, не скулят, не пужают меня, как прежде.
Нить, соединяющая прошлое и будущее, жизнь и смерть, настоящее и вымышленное истончилась. Неожиданно стали выдавать свое присутствие призраки, до этого прятавшиеся по углам, обретали лица сущности, позволил увидеть себя крысиный король. Доступно ли подобное живым? Наш герой задумался об этом слишком поздно. Тьма призвала его к себе, и он не смел отказать ей. Мрачная и затягивающая история Ширин Шафиевой, лауреата «Русской премии», автора романа «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу».Говорят, что того, кто уснет под инжиром, утащат черти.
Повесть «Река Лажа» вошла в длинный список премии «Дебют» в номинации «Крупная проза» (2015).
Написанная под впечатлением от событий на юго-востоке Украины, повесть «Мальчики» — это попытка представить «народную республику», где к власти пришла гуманитарная молодежь: блоггеры, экологические активисты и рекламщики создают свой «новый мир» и своего «нового человека», оглядываясь как на опыт Великой французской революции, так и на русскую религиозную философию. Повесть вошла в Длинный список премии «Национальный бестселлер» 2019 года.
Тревожные тексты автора, собранные воедино, которые есть, но которые постоянно уходили на седьмой план.
Автор, офицер запаса, в иронической форме, рассказывает, как главный герой, возможно, известный читателям по рассказам «Твокер», после всевозможных перипетий, вызванных распадом Союза, становится офицером внутренних войск РФ и, в должности командира батальона в 1995-96-х годах, попадает в командировку на Северный Кавказ. Действие романа происходит в 90-х годах прошлого века. Роман рассчитан на военную аудиторию. Эта книга для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается.
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».