Великий день инков - [55]

— Не думаю, — рассуждает вслух Крутояр. — Миссионеры выбирали себе приличные и уютные места. Пожалуй, мы наткнулись на стоянку какого-то древнего индейского племени, уже усвоившего испанскую "культуру". — Профессор поворачивается к проводнику. — Тумаяуа, ты не знаешь, какие люди были в этой пещере?

— Тумаяуа не знает этих людей, — отзывается индеец из мрака, где он стоит все время недвижимо и молча, не вмешиваясь в разговор белых сеньоров.

— И твои воины никогда не заходили в пещеру?

— Люди арекуна первые открыли ее. Великий вождь Палех забрал все, что принадлежало ему по праву распределения добычи.

Во как! Здесь была добыча! Что тут было, что забрал себе великий вождь Палех? Интересно, очень интересно?

Тумаяуа рассказывает: каменные стрелы, топоры, копья, много женских украшений.

— И больше ничего? Вспомни, Тумаяуа!

Больше он не может вспомнить ничего. Ведь тогда его еще и на свете не было. Великий вождь Палех покажет им все, когда они придут к нему в поселок. Он всегда показывает гостям вещи "таинственных духов".

Опять они идут лесом. Все труднее и труднее становится продираться сквозь заросли. Упорная сельва бросает под ноги путешественникам цели завалы гниющих, томно-сладких бревен, накрывает их шапками лиан.

— Посмотрите на это дерево, — показал Бунч на странный искореженный ствол. — Это — матамата, черепаховое дерево. Все, что вы видите на нем, — пышный цвет и ветви с жесткими колючими листьями, — то паразиты.

Олесь в недоумении поднял голову. Величие матамата очаровало его. Он стоял около него, как пигмей возле ноги мифического Голиафа. Дерево действительно казалось ему живым существом.

И вдруг в восторге юноша подбежал к толстенному стволу и ухватился за одну из гибких лиановых ветвей.

— Ой-ой! — закричал он и в тот же миг, выпустив из рук лиану, упал на землю. С мучительным стоном парень на четвереньках отполз от дерева. Лицо его было искажено страхом. Невыносимо жгучая боль разлился по всему его телу.

— Тебя что-то укусило, — бросился к нему отец.

— Ой, укусило, ой, болит, — плакал парень и изо всех сил рвал на себе рубашку. — Ой, посмотрите, змея. Болит.

К нему подбежали со всех сторон. Сорвали рубашку.

— Огненные муравьи, — успокаивающе констатировал Бунч, взяв кончиками пальцев маленькое создание, которое быстро перебирало лапками. — Кусачие, но не бойтесь — не смертоносные чудовища.

Бунч сосредоточено оглянулся вокруг. Взгляд его упал на дерево матамата, и он сразу же все понял. На его лице проступило удовлетворение натуралиста. Он осторожно подошел к дереву и осмотрел густую вьющуюся поросль.

— Олесь сам навлек беду на свою голову, — сказал он тоном преподавателя, который выясняет перед студентами важную научную проблему. — Эти насекомые водятся преимущественно на деревьях. Парень дернул ветку и стряхнул на себя целую колонию кузек.

Бунч достал из своей полевой сумки желтую мазь и смазал парню обожженные места.

— Замечательные экземпляры тропического царства, — заговорил он, энергично натирая мазью тело Олеся. — Обжорство их не знает границ. Их укус очень болезненный. Огненные насекомые оккупировали город Авейру на реке Тапажос. Жители были вынуждены покинуть свои дома и спрятаться в лесу. Несколько раз возвращались хозяева домой и каждый раз находили в своих квартирах прожорливых муравьев. В конце концов город обезлюдел и зарос лесом...

Отряд двинулся дальше. Опрометчивый шаг Олеся напомнил всем, что сельва — не привлекательная оранжерея и что красота ее — коварная и опасная.

Со всех сторон путешественников обступали непроходимые чащи. Все чаще приходилось браться за острые мачете, чтобы прорубить себе дорогу. Тумаяуа шел первым и прокладывал путь. Он быстро научил своих друзей пользоваться этим оружием. Однако соперничать с ним в ловкости не мог никто.

Жара стояла невыносимая. Мокрая одежда прилипала к телу. Мучила жажда. В баклажках почти не осталось воды, и приходилось экономить каждую каплю. Тумаяуа предупредил, что в поселок людей арекуна не будет ни одного ручья, ни родничка.

— Хочется пить, — глотая горькую слюну, сказал Олесь.

Тумаяуа оглянулся. Затем, разрывая вьющиеся заросли, он углубился в зеленые чащи. Под одним кустом индеец упал на колени и всем телом подался вперед:

— На, пей! — закричал радостно.

Он подал Олесю большой цветок с розовыми лепестками.

— Хорошая. Пей!

Олеся пальцы осторожно коснулись нежных бархатных лепестков. Разве можно пить цветок?

Тумаяуа поднял цветок к губам.

— Орхидея! — догадался Бунч. — На ее дне всегда остается немножко ароматной влаги. Она напоит нас.

Цветок пошла по рукам. Между тем индеец нашел еще несколько орхидей. Люди хоть и не досыта, но все же утолили жажду. У всех поднялось настроение. Небольшой отряд двинулся дальше.

И снова дорога. Стена деревьев, океан зелени и вечного покоя.

Крутояр своим острым мачете на капусту сечет лианы. Его душу окутали сомнения. Он пытается усыпить в себе червя страха и раскаяния. Но червячок не поддается. Действительно ли надо было отправляться в дорогу? Ведь в этой проклятой сельве каждый листочек, каждый стебелек или цветочек таит в себе смерть.