Великие заговоры - [24]

Сеян, столь известный истории как своим чудесным возвышением, так и своим трагическим концом, происходил из маленького тосканского города Вольсиний и родился в семье простого римского всадника Сейя Страбона. Человек столь невысокого происхождения должен был в сильнейшей мере желать восхождения наверх, чтобы в один прекрасный день увидеть себя вторым по значению человеком в империи после принцепса. Но честолюбивый министр метил гораздо выше и решил занять трон цезарей, чего не мог добиться иначе, чем посредством уничтожения всего императорского семейства. Исполнение столь дерзкого плана было нелегко: у Тиберия был сын и несколько маленьких внучатых племянников. Эти последние были детьми его брата Германика, человека действительно великой души и прекрасных способностей, преждевременная смерть которого породила множество кривотолков. Поговаривали, что Германии был отравлен по тайному приказанию Тиберия. Так или иначе, но у Германика оставался сын, усыновленный вскоре (обычная процедура в императорских семьях Древнего Рима) императором. Одним словом, именно эти многочисленные наследники могли претендовать на императорский трон, но все эти препятствия ни в малейшей степени не могли остановить Сеяна, который уже давно вынашивал в груди преступный замысел и приступил к плетению интриги с неимоверной ловкостью и осторожностью, делавшими его малопохожим на заговорщиков других времен. Опасаясь, как бы его тайные уловки не были раскрыты ранее намеченного времени, он принял все необходимые меры предосторожности, должные предохранить его от нелепых случайностей, которыми обычно столь богата окружающая нас жизнь.

Должность префекта преторианской гвардии, которою он обладал, давала ему в действительности весьма мало реальной власти и влияния, поскольку войска, находившиеся под его непосредственным командованием, были разбросаны по разным районам и кварталам Рима и даже квартировались в близлежащих к Риму городах. Следовательно, речь шла об объединении всех этих солдат, создание из них его личной охраны, сопровождающей префекта претория внутри города и за его пределами и в любой момент готовой, если потребуется, пожертвовать ради него своей кровью и жизнью. Хитрый фаворит императора доложил своему повелителю, что десять преторианских когорт могут быть необычайно полезны лишь в том случае, если в них будет установлена самая суровая воинская дисциплина. Но, прибавил он, если их не свести воедино и не объединить, разместив в общих казармах, ничего путного не выйдет — солдаты продолжат на свободе предаваться всем наслаждениям и порокам города. Тиберий, несмотря на всю свою изощренность в вопросах интриги, не усмотрел в этом предложении никакого подвоха и вполне благосклонно отнесся к предложению своего министра, а тот, не упуская времени и воспользовавшись случаем, ему представившимся, тотчас начал завоевывать расположение солдат то увеличением преторианского жалованья, то частыми подарками, пирами и угощениями за свой счет.

Сделав тем самым первый шаг на пути к наивысшему могуществу, Сеян вознамерился преодолеть и другие трудности, стоявшие на его пути и препятствующие стремительному восхождению на-верх. Прежде всего ему требовалось удалить от трона того молодого человека, который и имел, собственно, все права на императорскую корону. Я говорю о Друзе, единственном сыне Тиберия; и поскольку порядок наследования еще не был установлен, было вполне вероятно, что римляне, не желая искать другого наследника, доверят власть самому ближайшему прямому и непосредственному наследнику императора. Друз уже успел завоевать расположение народа тем, как вел себя во время своего консульства. Однако правдой было и то, что его можно было упрекнуть в некоторой резкости, вспыльчивости, даже необузданности и огромной склонности к распутству. Пороки эти приписывали возрасту, целиком полагаясь на природную доброту его сердца, проявленную юношей на множестве ярких примеров. Друз был близок с Германиком, которого Тиберий в свое время усыновил и объявил своим наследником. Подобное предпочтение должно было вызвать ревность и вражду между двумя молодыми принцепсами[11], поскольку никто не станет спокойно наблюдать, как его лишают надежды на корону. И все же Друз в итоге не высказал ни малейшего неудовольствия, напротив, он первый отдал должное Германику, открыто признав в нем человека, бесконечно превосходящего его самого умом и характером. Казалось, он даже был счастлив тем, что римляне наконец насладятся владычеством такого достойного и добродетельного принцепса, и после безвременной кончины Германика горько оплакивал смерть брата, оставившего теперь и ему надежду однажды овладеть огромнейшим наследством. Столь благородные чувства делали Друза достойным власти. Не мог юный и великодушный принцепс подпасть под влияние Сеяна, которому не раз и придворными и самим Тиберием давалось понять, что не подобает выходцу из провинциальной Тосканы равняться с сыном императора. Увы, надменный фаворит никому не позволял оскорблять себя безнаказанно. Смерть Друза была предрешена. Погубив юношу, Сеян разом удовлетворял как свои амбиции, так и чувство мести.