Великие заговоры - [118]
Первому отрубили голову Фридриху. Конрадин, оплакав друга, вторым встал на колени и получил смертельный удар, положивший конец его короткой, но бурной жизни в возрасте семнадцати лет. Он был последним государем из знаменитого рода Штауфенов, герцогов Швабских, который правил Священной Римской империей германского народа в течение целого века, а королевством Сицилией в течение семидесяти шести лет. Смерть этих двух государей не была последней, за ней последовали другие казни, и Карл Анжуйский пролил еще много крови, прежде чем насытил ею свою ненависть.
Елизавета Баварская, мать Конрадина, прибыла в Неаполь через несколько дней после его смерти. Она везла из Германии большую сумму денег для выкупа сына, о трагической кончине которого узнала в пути. В глубокой печали на корабле под черными траурными парусами прибыла она в неаполитанский порт и ступила на землю Италии. При посредничестве архиепископа Неаполитанского она умоляла позволить ей поставить на месте его казни мраморный памятник, но король Карл отказал, полагая, что такой памятник мог бы одним фактом своего существования возбуждать немцев к мести. Ей позволили лишь перенести тело Конрадина в церковь неаполитанских кармелитов для отпевания[206].
Карл Анжуйский день ото дня становился все ненавистнее, и сицилийцы готовились избавиться от владычества тирана. Первым, кому пришел в голову этот дерзкий план, был синьор Джованни ди Прбчида, человек активный, решительный, скрытный, многоопытный в делах всякого рода, к тому же редкой осторожности, способный на исполнение любого самого дерзкого предприятия. Фридрих II и Манфред, хорошо знавшие его достоинства, всегда дарили его своим доверием и поручали выполнение самых ответственных заданий. Карл же совсем им не интересовался и на собственном опыте убедился, как опасно раздражать подданного, чьи способности могут однажды стать пагубными для всего государства.
Король Сицилии готовился вернуть константинопольский трон своему зятю Филиппу[207]. Синьор Прбчида, осведомленный о замыслах своего государя, тайно встретился с Михаилом Палеологом, сообщив тому о готовящемся нападении. Также он обещал ему помощь на Сицилии и союз с доном Педро, королем Арагонским. Император последовал советам синьора Прочиды, дал ему письма к дону Педро и сицилийским синьорам и направил на Сицилию своих послов под предлогом заключения союза с Карлом Анжуйским, а на самом деле — для изучения настроений тамошнего народа. Они оказались именно такими, на какие и рассчитывал Палеолог. Недовольство сицилийцев было всеобщим. Все на острове делалось посредством насилия: силой собирались даже налоги и подати, потому что никто их не хотел платить. Чиновники короля, почти сплошь французы, совершенно обнаглели и уже не довольствовались исполнением приказов своего государя, а охотно и часто измышляли свои собственные, выдавая их за указы короля.
Поскольку сицилийским грандам было запрещено вступать в брак без разрешения государя, часто злоупотребляли французские чиновники, требуя денег за право преимущественного ходатайства перед королем. Те же, кто отказывался подчиниться воле государя, наказывались изгнанием или тюрьмой. Галантность французов довела сицилийцев, гордых, ревнивых и мстительных от рождения, до крайнего возмущения.
Но прежде чем восстать, они попытались лично принести королю свои жалобы, ибо не могли поверить, что он знает о том, что им приходится терпеть. Они воображали, что, узнав об их горестном положении, король сумеет избавить их от бед. Уверовав в это, они полагали, что достаточно будет пробиться к его трону, чтобы навсегда избавиться от всех несчастий, но Карл отказался их выслушать и с угрозами велел удалиться. Не оставалось ничего другого, кроме надежды на помощь папы Николая III. К нему были направлены епископ и монах, добившиеся аудиенции и обстоятельно рассказавшие об угнетении сицилийцев и заклинавшие папу помешать королю совершать подобные беззакония в дальнейшем. Люди Карла Анжуйского набросились на депутатов по выходе тех из дворца папы. Монаха связали и бросили в тюрьму, прелат с трудом откупился, сообщив своим соотечественникам об «успехе» путешествия. Вскоре стало известно, что король так разгневан на сицилийцев, что грозится идти на их родину с огнем и мечом, обещая залить ее кровью[208].
В таком положении пребывали дела, когда синьор Джованни Прбчида вернулся из Греции. Он обо всем рассказал своим друзьям, и те дали ему письма к королю Арагона, в которых молили того избавить их от рабства, обещая в благодарность признать его своим сувереном. Синьор Прбчида, переодевшись монахом, прибыл в Рим и передал папе о настроениях сицилийской знати и договор, заключенный им с Михаилом Палеологом. Великий понтифик, ненавидевший Карла Анжуйского и к тому же охотно принявший дары императора Византии, согласился тоже написать королю Арагона, обещая ему королевство Сицилийское в том случае, если он его завоюет. Вскоре стало известно, что король Арагона принял предложение и обещал приступить к исполнению благого дела.
