Великие заговоры - [115]

Граф прекрасно понимал, что нуждается в решительных людях. Он выехал из Генуи под предлогом посещения своих владений, а на самом деле для того, чтобы узнать, на кого из своих вассалов он может положиться, а также для того, чтобы приучить их к воинской дисциплине.

Надо было также проверить, собирается ли выполнить свои обещания герцог города Пьяченцы, обещавший прислать 2 тыс. отборных солдат. На деньги, полученные от папы, были куплены четыре галеры, и для того, чтобы в нужный момент захватить порт Республики, он привел в Геную одну из этих галер под предлогом подготовки ее к отплытию в Левант. В то же самое время граф постарался ввести в город часть наемников из Пьяченцы. Одни из них должны были проникнуть в город под видом солдат генуэзского гарнизона, другие как свободные кондотьеры, пришедшие наниматься на службу. Многим пришлось на время принять вид каторжников и даже гребцов галерного флота. Таким образом, в самом скором времени под командованием Фиески в городе собралось не менее 10 тыс. человек, еще совершенно ничего не знавших об его истинных намерениях.

Устроив дела таким образом, оставалось лишь назначить день и час выступления. Была выбрана ночь с 1 на 2 января 1547 года[196]. Граф велел в глубокой тайне принести в свой дом оружие и постоянно наблюдать за теми участками города, которые предстояло захватить в первую очередь. Сам Фиески, чтобы не вызывать никаких подозрений, в эти дни часто наносил визиты, и среди прочих даже во дворец Дориа. Там он встретил маленьких сыновей Джаннеттино, взял их на руки, ласкал и целовал в присутствии их отца. Вернувшись домой, он пригласил к себе на ужин тридцать дворян, повелев запереть двери и ворота своего дворца с позволением впускать в него всех, но до самого начала выступления не выпускать никого.

Заметив, что многие из приглашенных им в высшей степени удивлены присутствием в доме неизвестных людей и солдат, он сам предложил всем перейти в один большой просторный зал и обратился к гостям с речью:

«Нельзя упустить этот удобный момент, если мы хотим защитить нашу жизнь и свободу. Среди здесь присутствующих нет ни одного, кто бы не знал об опасности, нависшей над Республикой. Дориа восторжествуют над нашим терпением и скоро окончательно возведут свой трон на руинах Республики. У нас нет больше времени втихомолку оплакивать наше несчастье, надо рискнуть всем, чтобы избежать тирании. Поскольку зло сильно, и средства против него должны быть столь же сильны и решительны; и если страх попасть в постыдное рабство производит на вас хоть какое-нибудь впечатление, предупредите своими действиями и помешайте тем, кто готовит вам цепи.

Каждый из нас, хорошенько подумав о положении дел в Республике, найдет множество причин отомстить за себя, причин законных и славных, ибо наша личная неприязнь или ненависть к роду Дориа неразрывно связана с мечтой об общественном благе, и мы не можем отбросить наших интересов, не предавая при этом и интересов родины. От вас теперь зависит дать государству отдых и покой. Я уже позаботился о том, чтобы облегчить вам путь к славе, обдумав и решив, как устранить препятствия, могущие на нем возникнуть; теперь очередь за вами, решайте, хотите ли вы следовать за мной.

Вижу, что всех вас привели в некоторое замешательство и изумление меры, мною принятые, даже испуг читается на ваших лицах, но оружие и решимость (в сочетании с осторожностью) необходимы всем нам для достижения общих целей. Скажу больше, в таком деле должно нам употребить все, что в наших силах. Так что смятение ваше в конечном счете пойдет вам на пользу, обернувшись успехом и славой нашего великого дела.

Я могу доказать письмами, находящимися у меня в руках, что император обещал верховную власть над Генуей Андреа Дориа, что Джаннеттино три раза подсылал людей отравить меня, что он отдал тайный приказ перебить весь мой род, как только умрет его дядя, но известия об этих гнусных преступлениях уже не смогут в еще большей степени усилить вашу ненависть к этим чудовищам. Кажется, я читаю в ваших глазах яростное желание совершить справедливую месть. Догадываюсь, что вы горите еще большим нетерпением, чем я, излить свое негодование, защитить свое состояние, покой и честь ваших семей. Идемте же, спасем репутацию Генуи, свободу родины, покажем сегодня всему миру, что есть еще и в этой Республике люди достойные и порядочные, сумеющие с корнем вырвать тиранию».

Из всех собравшихся, с волнением слушавших эту речь, нашлось лишь двое, отказавшихся принять участие в заговоре. Граф не настаивал на их участии, но до развязки драмы велел их изолировать и тщательно охранять.

Затем он отправился в покои своей жены Элеоноры Чибо (так звали графиню Фиески), которая совершенно ничего не знала о готовящемся выступлении. Элеонора была очень молода, прекрасна, нежно любила своего мужа. Только теперь поведал он ей тайну заговора, в нескольких словах пояснив, что должно будет произойти. Элеонора, залившись слезами, пала перед ним на колени и заклинала супруга всем самым дорогим и святым для него отказаться от столь опасного дела. Панса, старый учитель Джованни Лодовико, присоединил свои мольбы к мольбам графини, но Фиески, освободившись из их рук, сказал: «Сударыня, больше нет времени, и я либо умру, либо положу Геную к вашим ногам». Элеонора пала без чувств, а граф вернулся в зал для последних распоряжений. Наконец, выйдя из своего дворца в сопровождении верных ему людей, он отправил каждого на заранее намеченный пост.