Великие заговоры - [110]

Все согласились с ним, ибо это было единственное решение, которое можно было принять в подобных обстоятельствах, но эта перемена внесла путаницу в их строгие и хорошо рассчитанные планы, поскольку граф ди Монтесекко и Якопо де Пацци, взявшие на себя обязанность убить Лоренцо Медичи во дворце кардинала, отказались сделать это сейчас, не желая запятнать себя преступлением у подножия алтаря. Следовало немедленно найти новых исполнителей и вместо людей мужественных и хладнокровных, способных без страха и сомнения сделать свое дело, выбрали Антонио ди Вольтерру, человека, в жизни своей никогда не принимавшего никакого участия ни в одном рискованном предприятии, и некоего священника по имени Стефано, привыкшего жить среди книг своей монастырской библиотеки. Что касается Франческо, то он никому не хотел уступать чести расправиться со своим противником и оставил при себе Бандини в качестве помощника. Когда, наконец, был установлен этот новый порядок действий, договорились и об условном сигнале, по которому надлежало к нему приступать[185].

Но едва были отданы новые распоряжения, как еще один случай встал на пути заговорщиков. Видя, что с кардиналом Риарио идет один лишь Лоренцо, а Джулиано с ним нет, Франческо и Бандини обратились к прочим своим сторонникам с такими словами: «Мы идем за Джулиано и сами приведем его в церковь. Едва услышав крик и смятение у дверей собора, кончайте с Лоренцо и ничего не бойтесь». Затем оба сели в повозку и поехали за жертвой, полные решимости привезти его в храм, в противном случае убить еще прежде, в рабочем кабинете.

Именно с таким намерением вошли они во дворец и в покои Джулиано, вошли непринужденно смеясь и улыбаясь, и шутливым тоном просили его поторопиться, ибо, как было сказано, они похищают его, чтобы вести в церковь. Джулиано отвечал им, что имеет все основания туда не ходить[186], но они так настаивали, что он в конце концов сдался. Все сели в повозку и в течение всего пути шутили и смеялись. Франческо, сделав вид, что нежно обнимает друга, проверил, нет ли на нем под одеждой панциря; но Джулиано продолжал беззаботно шутить, ничего не замечая и тем совершенно развеяв его подозрения. Так все трое прибыли в собор.

При виде давно ожидаемой жертвы заговорщики испытали огромное облегчение, даже радость. Наступал долгожданный миг, ждали сигнала, по которому четверо убийц должны были одновременно обнажить спрятанные кинжалы. Первым нанес удар проворный Бандини — удар в самое сердце. Юный Джулиано Медичи упал, но Франческо, не уверенный в том, что он мертв, пронзил его еще несколькими ударами с такой яростью и остервенением, что невольно ранил самого себя в ногу. Верный друг Джулиано флорентийский дворянин Лоренцо Нови, очень привязанный к семейству Медичи, схватился за меч, горя страстным желанием отомстить за друга, но Бандини повернулся к нему, отбил удар и с одного выпада сам поразил несчастного, мертвым павшего к его ногам.

С другой стороны, у остальных заговорщиков, успех был не столь заметным. Антонио ди Вольтерра, сраженный совершенно несвоевременным страхом при мысли о предстоящем ему святотатстве, вместо того, чтобы пронзить кинжалом грудь Лоренцо Медичи, лишь взмахнул им перед лицом своей жертвы, даже не задев ее. Священник Стефано выказал еще меньше мужества и решимости, прежде чем нанести удар, он принялся истошно вопить: «Предатель! Ах! Предатель!» Лоренцо мгновенно все понял и, поднявшись с колен, сумел уклониться от удара. Кинжал Стефано, который должен был поразить его через спину в живот, слегка ранил юношу в плечо и еще один раз, но вовсе не опасно, в шею. Лоренцо выхватил меч и, отбивая удары, сыпавшиеся сейчас на него со всех сторон, сам начал теснить противников. Сторонники его дома устремились к нему на помощь и помогли отступить в ризницу, в которой он укрепился с двумя или тремя верными ему людьми. Без этой предосторожности он непременно испытал бы участь своего брата, потому что теперь в дело вступил Бандини, намереваясь непременно добить жертву, ускользнувшую от оружия менее удачливых и дерзких убийц. Нельзя ни представить, ни описать ужаса и смятения, которые охватили храм. Поднялся страшный, душераздирающий крик. Всюду виднелись одни лишь разъяренные лица, залитые кровью глаза и вырванные из ножен мечи. Одни рвались вперед, чтобы узнать причину беспорядка, другие, намереваясь бежать прочь и натыкаясь на ворвавшихся, падали навзничь с громкими криками прямо у дверей собора, в которых теснилась громадная толпа народа.

Упавших топтали ногами, многие падали замертво от удушья, задавленные толпой. Страшно кричащие женщины лишь усиливали всеобщий ужас, одним словом, никто и никогда не видел зрелища более ужасного. Антонио ди Вольтерра и священник Стефано, пытавшиеся скрыться в толпе, были найдены и изрублены. Тела их были отданы в полное распоряжение разъяренного народа. Жалкие остатки их трупов долго потом таскали по городу. Кардинал укрылся за алтарем, вокруг которого живой стеной, буквально живым щитом стали священники, с большим трудом отстоявшие его жизнь, поскольку сторонники дома Медичи хотели умертвить и его как сообщника столь гнусного заговора.