Веди свой плуг над костями мертвых - [42]

— Я энтомолог, — сказал он, со ртом, полным пирога. — Меня интересует некий жук, реликтовый, редкий и очень красивый. А вы знаете, что живете в месте, которое является самой южной точкой ареала Cucujus haematodes, плоскотелки кровоцветной, в Европе?

Я этого не знала. Честно говоря, я обрадовалась так, будто к нам прибыл какой-то новый член семьи.

— А как эта плоскотелка выглядит? — поинтересовалась я.

Борос протянул руку к потрепанному брезентовому мешку, осторожно вытащил оттуда пластмассовую коробочку и сунул мне ее под нос:

— А вот так.

В прозрачной коробочке лежал мертвый Жук. Небольшой, коричневый, обычный на вид. Мне случалось видеть очень хороших Жуков. А этот, как на него смотри, нисколько не был особенным.

— А почему он мертвый? — спросила я.

— Только не думайте, что я отношусь к тем любителям, которые умерщвляют насекомых, превращая их в экспонаты. Я нашел его уже неживого.

Я пристально посмотрела на Бороса, пытаясь угадать, чем он болен. Энтомолог внимательно осматривал мертвые стволы, обветшалые или срубленные, и искал личинок плоскотелки. Считал их. Классифицировал эти личинки, а результаты записывал в тетради, подписанной так: «Распространение в лесах Клодзкого графства[8] некоторых видов сапроксилобионтных жуков, занесенных в реестр приложений II и IV Директивы биотопов Евросоюза и предложения по их охране. Проект». Я прочитала название очень внимательно, и это лишило меня потребности заглядывать внутрь.

По его словам, Гослес вообще не осознает того, что статья 12 Директивы обязывает членов Евросоюза разработать систему охраны биотопов и препятствовать их уничтожению. Позволяют вывозить из леса деревья, где Насекомые откладывают яйца, из которых позже вылупляются личинки. А те оказываются на лесопилке и древокомбинатах. От них ничего не остается. Погибают, и никто этого не замечает. Поэтому вроде и виновных нет.

— Здесь, в этом лесу, в всякой колоде полно личинок плоскотелки, — сказал Борос. — Когда вырубают лес, часть ветвей сжигают. В огонь летят ветки, где полно личинок.

Тогда я подумала, что каждую несправедливо причиненную смерть надо каким-то образом обнародовать. Даже если речь идет о насекомых. Смерть, которой никто не заметил, превращается в двойную несправедливость. Поэтому мне понравилось то, что делал Борос. Конечно, он меня убедил, я полностью была на его стороне.

Я все равно собиралась на свой обход, поэтому решила совместить интересное с полезным и отправилась с Боросом в лес. С его помощью дерева открыли перед моими глазами свои тайны. Обычные пеньки оказались настоящими царствами созданий, которые прокладывали коридоры, устраивали кладовые, переходы и составляли туда свои драгоценные яйца. Личинки, может, не выглядели слишком хорошими, но меня тронула их доверчивость — они поручали свою жизнь деревьям, не подозревая, что эти огромные незыблемые Существа столь уязвимы, а к тому же зависят от воли людей. Трудно представить, как личинки погибают в огне. Борос поднимал подстилку и показывал мне другие редкие виды: Жук-отшельник, Жук-точильщик — кто бы мог подумать, что он сидит здесь, под корой, Жужелица золотоямчатая — ага, вот, как он называется; я столько раз его видела, однако до сих пор он оставался для меня блестящим анонимом. Карапузик Черный, красивый, как капля ртути. Рогач Малый. Интересно. Хорошо бы называть детей именами Жуков. А также птиц и других животных. Жук-Дубовик. Дубовик Ковальский. Дрозофила Новак. Жужелица Душейко. Это только те, чьи названия я запомнила. Боросовы ладони делали пассы, чертили таинственные знаки и — вдруг — появлялось какое-то Насекомое, личинка, яйца, сложенные гроздью. Я спросила, какие из них являются полезными, и Борос очень возмутился.

— С точки зрения природы нет существ полезных и бесполезных. Это только дурацкие выдумки людей.

Он пришел вечером, после заката, я пригласила его на ночлег. Если ему негде переночевать… Постелила ему в гостиной, но мы еще немного посидели. Я вытащила полбутылки наливки, которая осталась еще после посещения Матоги. Борос сначала рассказывал мне о всевозможных злоупотребления Гослеса, но затем немного расслабился. Мне трудно было его понять, потому что неужели можно так эмоционально относиться к тому, что называется Гослес. Единственным человеком, который ассоциировался у меня с этим учреждением, был лесник Волчье Око. Я назвала его так, потому что он имел удлиненные зрачки. А вообще он был порядочным Человеком.

Вот так Борос остался у меня на несколько дней. Ежедневно вечером обещал, что завтра за ним приедут студенты или волонтеры Акции Против Гослеса, но потом оказывалось, что у них поломалась машина, или что им пришлось уехать в другое место по важным делам, по дороге они завернули в Варшаву, а однажды даже потеряли сумку с документами. И так далее. Я уже начала опасаться, что Борос приживется у меня, как личинка плоскотелки в стволе ели, и только Гослесу удастся выкурить его отсюда. Хотя я видела, что он старается не причинять хлопот, и даже пытается помочь. Например, очень старательно, тщательно убрал в ванной.

В его рюкзаке находилась небольшая лаборатория, коробка с ампулки и бутылочками, а в них, как он утверждал, были определенные синтетические химические вещества, очень похожие на естественные феромоны насекомых. Он и его студенты экспериментировали с этими сильными химическими средствами, чтобы при необходимости заставить насекомых размножаться в другом месте.