Веди свой плуг над костями мертвых - [41]

В тот же день, когда я впервые увидела Панну с Малышом, красивым, пятнистым Козленком, я заметила в лесу Чужака. Довольно близко, хотя он меня не видел. У него был рюкзак, зеленый, с внутренней рамой, такие делали в семидесятые, и я подумала, что этот Мужчина примерно одного со мной возраста. Собственно, так он и выглядел — старым. Был лысым, а лицо поросло седой щетиной, подбритой коротко, пожалуй, одним из дешевых китайских одноразовых лезвий, которые покупают на базаре. Слишком вылинявшие джинсы некрасиво надувались на ягодицах.

Этот Человек продвигался по дороге вдоль леса, осторожно, глядя под ноги. Видимо, поэтому к нему удалось подкрасться так близко. Дойдя до перекрестка, где складывали срубленные стволы елей, он снял рюкзак, прислонил его к дереву, а сам отправился в лес. В бинокль я видела разве что размытую, нечеткую картину, поэтому могла только догадываться, что он там делает. А он наклонялся над землей, ковырялся в подстилке. Можно подумать, что это грибник, но для грибов еще было рано. Я наблюдала за ним где-то с час. Мужчина сидел на траве, ел бутерброды и что-то записывал в тетради. Потом примерно полчаса лежал навзничь, положив руки за голову, и смотрел в небо. После подхватил рюкзак и скрылся в чаще.

С этой новостью я позвонила из школы Дизю. Мол, по лесу ходит какой-то чужак. Рассказала ему также, что говорили люди в магазине Благой Вести. Если им верить, то Комендант был впутан в переправку террористов через границу. Потому что каких-то подозрительных субчиков поймали недалеко отсюда.

Но Дизь выслушал эти сенсационные новости довольно скептически. Его не удалось убедить, что это может быть тот, кто блуждает по лесу, чтобы скрыть какие-то возможные следы. Может, у него там спрятано оружие?

— Не хочу тебя разочаровывать, но дело, наверное, закроют, потому что не нашли ничего, чтобы выдвинуть какие-то новые версии.

— Как это? А следы Животных вокруг? Это Косули столкнули его в колодец.

Наступила тишина, а потом Дизь спросил:

— Почему ты всем рассказываешь о этих Животных? Тебе же все равно никто не верит и говорят, что ты немного… ну… — он запнулся.

— Ненормальная, да? — помогла я.

— Ну да. Зачем ты об этом болтаешь? Ты сама знаешь, что это невозможно, — сказал Дизь, и я подумала, что им действительно нужно все это четко объяснить.

Я возмутилась. И когда прозвенел звонок на урок, быстро сказала:

— Надо говорить людям, что они должны думать. У меня нет выхода. Иначе это сделает кто-то другой.

Не очень мне хорошо спалось той Ночью, я знала, что какой-то незнакомец бродит недалеко от дома. И известие о возможном прекращении следствия вызвало неприятное беспокойство. Как это «закрыть»? Так, сразу? Без проверки всех версий? А эти следы? Обратили ли они на них внимание? Ведь погиб Человек. Как это, «закрыть», черт возьми?

Впервые с тех пор, как здесь поселилась, я закрыла двери и окна. Сразу стало душно. Невозможно было заснуть. Стояло начало июня, Ночи были теплые и душистые. Я чувствовала себя так, будто меня закрыли в котельной. Прислушивалась, не услышу шагов у дома, думала, что может шуршать вблизи, срывалась от каждого треска ветви. Ночью тихие звуки казались громче, превращались в кашель, стоны, голоса. Пожалуй, я была испугана. Впервые с тех пор, как здесь поселилась.

На следующий день утром я увидела того самого Мужчину с рюкзаком. Он стоял у моего дома. Сначала я помертвела от страха, и рука сама потянулась к тайнику с газовым баллончиком.

— Добрый день. Простите, что беспокою, — сказал он низким баритоном, от которого завибрировал воздух. — Я хотел бы купить немного молока от вашей коровы.

— Коровы? — удивилась я. — Молока от коровы у меня нет, есть из «Лягушки»[7], подойдет?

Он был разочарован.

Сейчас, днем, он показался мне довольно приятным. Слезоточивый газ был лишним. Незнакомец был одет в белую льняную рубашку с воротничком-стойкой, такие носили в старые добрые времена. При рассмотрении оказалось, что он вовсе не был бритоголовым. Немного волос осталось на затылке, и он заплетал их в маленькую, тонкую косичку, которая напоминала грязноватую шнуровку.

— А хлеб вы печете сами?

— Нет, — удивленно ответила я, — тоже покупаю в магазине внизу.

— Ну и ладно, пускай.

Я уже пошла было на кухню, но обернулась, чтобы сказать:

— Я вас видела вчера. Вы спали в лесу?

— Да, я там ночевал. Можно, я присяду? Немного кости болят.

Он выглядел рассеянным. Рубашка на спине вся позеленела от травы. Видимо, он выдвинулся из спальника. Я тихонько захихикала.

— Может, выпьете кофе?

Он резко взмахнул рукой.

— Я кофе не пью.

На разумного он не похож не был. Если бы был мудрее, то понял бы, что дело не в его кулинарных симпатиях или антипатиях.

— Так, может, попробуете пирог? — я кивнула на стол, который мы недавно вынесли с Дизем улицу. Там лежал пирог с ревенем, я пекла его позавчера и почти все съела.

— А можно воспользоваться туалетом? — спросил он таким тоном, как будто мы торговались.

— Конечно, — и я пропустила его в дом.

Он пил кофе и ел пирог. Называл себя Борис Шнайдер, но собственное имя произносил забавно, протяжно — «Боороос». Поэтому я его так и назвала. У него был мягкий восточный акцент, а откуда это произношение взялось, Борос объяснил мне позже. Он был родом из Белостока.