Васька путешественник - [30]

Каждый из нас перед закатом солнца брал штук пятьдесят мышеловок, приманку и отправлялся к поселению полёвок. Там ловушки «настораживались» и расставлялись в разных местах — между норками грызунов. Когда это сделано, — можно было уходить на кордон и отдыхать до утра. Утром же нужно выходить на осмотр ловушек пораньше, ещё затемно,— пока попавшихся полёвок не растаскали чайки и другие птицы-мышееды. Кроме того, чем свежее будет убитый ловушкой грызун, тем лучше его исследовать.

Обычно на сто расставленных с вечера мышеловок попадалось за ночь сорок-пятьдесят полёвок. Остальные ловушки оказывались либо вовсе нетронутыми, либо со спущенными пружинами и съеденной приманкой, но пустыми. Я попробовал после расстановки мышеловок не уходить от них, а оставаться неподалёку, сидеть не двигаясь и… слушать. Захлопнувшаяся ловушка издаёт довольно сильный щелчок, который в неподвижном ночном воздухе можно услышать шагов за тридцать, а то и побольше. Сиди себе и замечай, в какой стороне щёлкнуло. Насчитав двадцать — двадцать пять щелчков, я отправлялся в обход ловушек с электрическим фонариком в руке. Всех попавшихся полёвок я вынимал, возобновлял приманку и снова настораживал пружины. Таким способом мне удавалось пятьюдесятью ловушками за ночь налавливать по семь-восемь десятков грызунов. Ещё я заметил, что полёвки лучше попадались не на растительную приманку, а на кусочки мяса, — особенно, если оно слегка поджарено.

Дядя Ваня Колесников придумал своё. Он набрал штук тридцать стеклянных банок из-под консервов и закопал их на колонии полёвок так, что вся банка сидела в земле и только горло её было открыто. Ночью многие полёвки, не разобрав, что на их пути отвесная ямка, сваливались в неё и не могли выбраться обратно по стеклянным стенкам.

Мне приходилось трудновато, — по ночам караулил свои мышеловки на грызуньей колонии, а днём помогал вскрывать пойманных полёвок. От резиновых перчаток у меня немели пальцы, а кожа на них размягчалась, как после долгого мытья в бане. Однако я наловчился действовать так, что на вскрытие и просмотр каждого грызуна у меня уходило всего семь-восемь минут! Впрочем, работы хватало всем. У доктора Алиева от постоянного сидения за микроскопом покраснел и начал слезиться правый глаз. Доктор стал смотреть в окуляр левым глазом, но от работы не отрывался и требовал от нас всё новых и новых грызунов к себе на стол. Наши девочки не раз вызывались помочь нам хоть чем-нибудь, но я не позволял им ходить на полёвочьи поселения, а Багир Измайлович строго-настрого запретил входить в комнату, где была устроена временная лаборатория.

Подходила к концу четвёртая тысяча выловленных и исследованных полёвок. Среди них оказались и те несколько зверьков, которые уже носили в себе признаки начинающегося вырождения. Однако эти признаки не предвещали чего-либо опасного для других животных или для человека. У полёвок начиналась болезнь, поражающая только грызунов. Багир Измайлович был в восторге. Ведь это как раз то, что и нужно, — оружие против вредителей.

Теперь доктору нужны были не мёртвые, а живые полёвки — для опытов. Тут-то и пригодились консервные банки дяди Вани Колесникова. Старый механик, довольный своей выдумкой, каждое утро стал приносить Багиру Измайловичу живых зверьков в специальных клеточках из металлической сетки. Понадобились и «служители» для ухода за подопытными грызунами, чтобы кормить их, поить, чистить клеточки, а когда нужно, — подавать зверьков доктору для опыта.

Я позвал Ину и Рафигу и объявил им, что отныне они не просто девчонки-шестиклассницы, а «юные исследователи» и «лаборантки» нашей экспедиции. Подруги, как я и ожидал, приняли своё «назначение» с радостью. Ещё бы, — перед ними открывалась дверь таинственной лаборатории, куда до этого их никак не пускали; да и скучно жить без дела. Взрослые всегда заняты, а девочки всё одни да одни; все игры переиграны, всё кругом выхожено и высмотрено, — чем же ещё заняться? Вот и очень кстати, что взрослые позвали к себе на помощь, — давно бы так!

Багир Измайлович потребовал, чтобы наши юные лаборантки ухаживали за полёвками не иначе, как в белых халатах. Но вот беда: халатов-то на их рост у нас и не было. Пришлось взять два запасных «взрослых» халата, подшить им полы, подвернуть рукава и надеть на девочек. Получилось, конечно, не очень складно, но зато всё, как нужно, по правилам.

Наша работа приближалась к концу. Чтобы выполнить план доктора Алиева, оставалось проверить ещё около четырехсот полёвок, которых решено было выловить на острове Гусином. Мы с дядей Ваней начали готовиться к отъезду на этот маленький пустынный клочок суши.

Зейнал Мамедов принял у Колесникова его баночное «хозяйство», чтобы продолжать ловлю полёвок. Багир Измайлович не закончил свои опыты, и ему нужно было ещё несколько десятков живых грызунов.

Свои вещи мы ещё с вечера перенесли на катер, а на другой день, на рассвете, вышли из дома и отправились на пристань. На кордоне все ещё спали, только Зейнал вышел вслед за нами. Протирая глаза, он пожелал нам доброго пути и отправился к поселению полёвок — проверять банки-ловушки.