Васька путешественник - [29]

Не каждый из участников нашей экспедиции умел делать всё, что нужно. Некоторые могли только ловить полёвок и приносить их для исследования. Я умел и ловить зверьков, и знал, как их вскрывать, как проверять состояние внутренних органов, чтобы обнаружить признаки болезни. Но определить болезнь и сказать, опасна ли она для кого-нибудь ещё, кроме полёвок, я не мог и не имел права. Это мог сделать только врач Багир Измайлович Алиев, который уже много лет занимается изучением грызуньих болезней. Однако наш доктор сам признался, что он не мастер ловить полевых грызунов и привык их видеть большей частью тогда, когда зверюшки уже пойманы, сидят в клеточках под номерами или лежат на стекле его рабочего стола. Да так и быть должно. Если бы доктор сам расставлял мышеловки в поле и сам раскапывал норы грызунов, — у него не осталось бы времени для тщательного их исследования в лаборатории.

Мы распределили обязанности. Наблюдатели заповедника и такие, как дядя Ваня Колесников, будут ловить полёвок на острове и приносить их в нашу походную лабораторию. Мы с женой должны вскрывать зверьков и просматривать их внутренности «начерно». Если мы заметим у грызуна что-либо подозрительное, то сейчас же передаём его Багиру Измайловичу, а он уж делает с ним всё, что нужно, и определяет: действительно ли эта зверюшка заражена и чем именно. Когда же мы с дядей Ваней начнём работать на Гусином, то всех подозрительных на болезнь полёвок будем класть в банки со специальным раствором и время от времени отвозить на Круглый к доктору. Такой мы выработали план действий, и все понимали, что каждый должен делать своё дело на совесть — иначе не наловить нам и не исследовать пяти тысяч полёвок.

Девочки наши, как только узнали, что все мы собираемся на дальние острова ловить «мышей», пристали ко мне с просьбами взять их с собой на Круглый. Я сначала отказал. «Это не увеселительная прогулка, — думаю, — а серьёзная работа. Девочки будут мешать нам, а потом — кто его знает — нам ведь предстоит возиться с заражёнными грызунами и… не лучше ли будет держать детей подальше от них?» Но за девочек вступился Багир Измайлович. Он уверил, что сумеет так всё обставить, что для людей от нашей работы никакой опасности не будет. Тогда я подумал: «Раз уж врач разрешает, зачем же я буду огорчать своих дочерей?» К тому же в школе начались каникулы, — Рафига поедет с нами, к себе на Круглый — пусть уж и наши едут с ней. Уступив одной просьбе, пришлось уступить и другой — взять с собой и кота Ваську. По поводу Васьки Таня говорила:

— Ты, папа, тоже дай ему план — пускай наловит сто мышей на Круглом. Тогда тебе меньше останется ловить.

Услыхав это, Багир Измайлович смеялся добрых полчаса и после заявил, что он ни за что не поедет в экспедицию, если с нами не будет Васьки.

Ох уж мне этот доктор! Не успел приехать, как у нас все ему стали друзьями.

Оставалось решить: на чём мы завтра поедем? «Фламинго» — большой и очень удобный катер, на нём не страшны волны и ветер. Но море за Круглым мелко, — на большом судне не везде проедешь. Придётся плыть на нашем старом друге «Нырке». Он хоть и маловат, да — ладно — как-нибудь разместимся.

Ранним утром мы уселись в катер, заставленный разными вещами. Среди них был целый ящик с мышеловками, которые привёз из города доктор Алиев. Для нас сейчас эти нехитрые машинки дороже всего остального.

Дядя Ваня завёл мотор и степенно доложил:

— Машина готова!

Я отчалил катер и оттолкнул его нос от пристани. Встав у руля, я гаркнул так, что как будто командовал не шестисильной моторкой, а по крайней мере эскадренным миноносцем:

— Полный вперёд!

Под кормой забурлила вода и поднялась кипящим бугром. «Нырок» встрепенулся и ринулся с места, распахивая ленивую воду залива.

В катере шумно. Девочки смеются и умышленно раскачивают судно. Мать останавливает их, но и сама смеётся. Колесников прислушивается к стуку мотора и беспечно поплёвывает за борт. Весёлый и вежливый доктор Багир Измайлович с интересом наблюдает за бегущим мимо берегом. На самом носу катера сидит Васька. Сидит как изваяние. Его ничто не смущает — ни близость воды, ни стук машины, ни покачивание. Я смотрю поверх Васькиных ушей и направляю судно туда, где на конце острова белеет башня маяка, а за ним искрится и колышется позолоченный утренним солнцем простор открытого моря.

Как иногда бывает

Общественные полёвки днём не часто вылезают из своих норок. Они не любят солнечного припёка и в жаркие часы предпочитают отсиживаться под землёй. Зато в сумерках и по ночам на полёвочьих колониях слышен неумолчный шорох и попискивание бегающих грызунов.

Мы ловили полёвок главным образом при помощи мышеловок. Устроены они очень просто. На небольшой прямоугольной дощечке укреплена металлическая дужка, с пружиной. Эта дужка взводится, как курок у ружья, и удерживается в таком положении проволокой, которая одним концом постоянно прикреплена к дощечке, а другой её конец удерживается проволочным же крючочком. На этот крючок насаживается приманка — корочка хлеба, распаренное зерно кукурузы или пшеницы, кусочек морковки или свёклы. Зверёк, пробегающий мимо, замечает приманку и, забравшись на мышеловку, пытается стащить с крючка съедобный кусочек. От этого освобождается проволока-запор и дужка с силой прихлопывает грызуна к доске. Тут ему и конец!