Васька путешественник - [31]
Когда мы были уже у пристани, я вдруг услышал сзади знакомый звук: «мяууу!» Оглядываюсь и вижу, — рядом Васька. Увязался-таки за мной, негодный! Но что же с ним делать? Отнести обратно на кордон, — жалко терять время! Не хотелось почему-то и оставлять его здесь на берегу одного. Дядя Ваня предложил:
— Заберём с собой на Гусиный. Вам с ним охотнее будет оставаться, когда я уеду оттуда.
Я усмехнулся и молча взял кота на руки.
Перед тем, как отчаливать катер, я вырвал из записной книжки листок и написал на нём: «Васька уехал с нами». Это для наших, чтобы не беспокоились за кота. Записку мы положили на видном месте и придавили её обрывком железной цепи.
Островок Гусиный похож на кривобокую лепёшку, слепленную из серого ила, пополам с песком и ракушками. Ширина этой «лепёшки» — всего каких-нибудь триста метров. В средней возвышенной части островка растут высокие злаки и кермек — растение с плоской, расположенной у самой земли, розеткой листьев и возвышающимся над ними кудрявым стеблем с плоской корзиной мелких розоватых цветов. Ближе к берегам расстилается ковёр солероса, а у самой воды — широкая полоса голой илистой земли, которую часто заливают волны. Ни единого кустика, ни какой-либо кочки нет на островке. Нет на нём и пресной воды, если не считать тех лужиц, которые остаются после сильного дождя, но очень скоро и впитываются в рыхлую солёную почву. Вот на таком неуютном местечке и поселились общественные полёвки, нивесть как сюда и попавшие.
Море у берегов Гусиного очень мелко. Когда мы подъезжали к островку, — дядя Ваня перевёл мотор на самый тихий ход, чтобы не сломался гребной винт, если он случайно достанет до дна. В воздухе стояла мёртвая тишина и нестерпимый душный зной. Рядом с островом виднеются многочисленные маленькие отмели; на них во множестве сидят и отдыхают чайки. Среди чаек много таких, у которых оперение кажется выпачканным в сером иле. Это молодые птицы, только что научившиеся летать и ещё не перелинявшие во взрослый наряд. Над катером кружатся стройные пестроносые крачки и оглашают горячий воздух однообразными надоедливыми криками: «киррр, киррр, киррр!»
Под килем слышится скрип и хруст — судно черкает по дну. Мотор даёт перебои — дядя Ваня быстро его останавливает. Но до берега ещё остаётся метров пятнадцать-двадцать.Это расстояние мы преодолеваем, подталкивая катер шестами. Причалив, вытаскиваем его носовую часть, сколько можно, на сушу и забрасываем на берег якорь. Приехали!
Теперь нужно мало-мальски устроиться. Прежде всего мы ставим палатку, подняв её на двух привезённых с собой шестах. Палаточка маленькая, двухместная, — лишь бы было хоть какое-нибудь укрытие от солнца и дождя, если он соберётся. Переносим в палатку вещи из катера. С особой заботой мы выкопали недалеко от палатки яму и опустили в неё бочонок с пресной водой. Яму накрыли куском брезента — это, чтобы вода не нагревалась от солнца и раньше времени не испортилась. Без пресной воды здесь и день один трудно прожить.
За хлопотами по устройству лагеря мы не обращали внимания на Ваську, а потом спохватились, — где же он? Оказывается, кот убежал на середину острова, где была колония полевок, и уже караулил возле норок. Там же, в траве прятались запоздалые птенцы чаек-хохотуний, ещё не научившиеся летать. Васька мало интересовался ими, но чайки-родители подняли тревогу. Они с пронзительными криками кружились над котом и то одна то другая угрожающе «пикировали», стараясь ущипнуть его клювом. Васька вначале храбрился, на птиц почти не оглядывался, как будто бы их и не было вовсе. Но вот одна, самая смелая чайка с налёта цапнула клювом — и клочок Васькиной шерсти медленно поплыл в воздухе. Это послужило сигналом для остальных — на кота посыпались частые удары и клювами, и крыльями. Васька перевернулся на спину, начал отбиваться лапами, но потом не выдержал и опрометью пустился прямо к нам. Чайки преследовали его, щипали вдогонку, почти до самой палатки. Я был этим очень доволен, — ещё бы, Васька теперь не осмелится расхаживать по всему острову и не будет раньше меня вытаскивать из мышеловок пойманных грызунов, чего я вначале опасался.
Следующий день показал нам, что здешние полёвки не очень-то охотно идут в мышеловки. Даже мясная приманка мало прельщала их. Повидимому, грызуны не испытывали здесь недостатка в корме. Да оно и понятно, — весь островок был забросан остатками пищи, которую доставили сюда чайки. Тут и недоеденная рыба, и потерянные насекомые, и трупы случайно погибших птенцов чаек, и разбитые яйца. Всё это высохло под солнцем и ветром, может ещё долго сохраняться и кормить грызунов. Подумав, мы решили очистить островок от пищевых остатков. Взяли каждый по мешку и начали собирать в них всё, что могло привлекать грызунов. Собранные объедки мы закопали в землю, оставив только те из них, которые годились для наживления ловушек. На это у нас ушёл почти целый день, но зато отлов полёвок пошёл потом веселее. Грызуны, привыкшие к мясной или рыбной пище, охотно залезали в мышеловки и попадались сразу десятками.
Четыре дня мы ловили полёвок. Погода, как нарочно, стояла удивительно тихая. Не было ни освежающего ветерка, ни единой тучки на небе. В полуденные часы мы спасались от солнечного пекла под тенью палатки, но и в ней было очень душно. Вскрытие пойманных грызунов я старался делать пораньше утром, когда хоть чуть веяло прохладой. Васька совсем одурел от жары и вынужденного сиденья в палатке. Бродить по острову он больше не решался, — чайки дали ему хороший урок.
