Васька путешественник - [32]

Путём вскрытия мне удалось обнаружить несколько полёвок, подозрительных на заболевание. Как и было договорено, я заспиртовал их в банке, чтобы передать Багиру Измайловичу. Когда же я подсчитал, сколько у нас всего наловлено грызунов, то понял, что осталось поймать и проверить всего лишь два десятка зверюшек, и тогда будет полностью выполнен план доктора Алиева. Работа наша почти закончена. По правде сказать, — мы были этому рады, так как сидеть на крошечном, насквозь пропечённом солнцем островке уже надоело.

Мы решили сделать так: дядя Ваня сегодня же к вечеру уедет на Круглый, а я останусь здесь, на Гусином, и постараюсь за ночь доловить недостающих полёвок. Остальные участники экспедиции в это время соберутся на Круглом и завтра заедут по пути за мной, после чего все мы отправимся домой — на Рыбачий.

Весело попыхивая своей коротенькой трубочкой, дядя Ваня приготовил к отъезду катер. Потом он встал на корму и упёрся шестом в песчаный берег. Я помог механику сдвинуть судно с отмели и долго шёл за ним по мелководью, пока доставал ногами дно. Вода была тёплая, как в нагретой ванне, и купанье почти не приносило освежения. Заработал мотор — и катер, обдав меня брызгами из-под винта, побежал в голубой бескрайний простор.

Вернувшись в палатку, я по привычке взглянул на походный барометр и удивился, — за какой-нибудь час его стрелка резко отклонилась влево. Значит, будет перемена погоды, недаром же столько дней стояла мёртвая тишина в воздухе. Впрочем, пока всё было попрежнему — небо ясно и море гладко, как зеркало. Вдалеке, постепенно уменьшаясь, маячил наш быстроходный катерок.

Перед наступлением темноты я расставил все свои мышеловки, наживив их остатками приманки. После этого я забрался в палатку, опустил, как всегда, её полы и улёгся на парусиновое дно. Васька походил-походил возле закрытого входного отверстия, несколько раз мяукнул и тоже лёг рядом со мной. Утомлённый долгим рабочим днём, я быстро и незаметно заснул. Однако отдыхать долго не пришлось.

Около полуночи меня разбудил нарастающий шум. Палатка хлопала и дрожала под напором ветра. Её стропы издавали протяжный свист. Всё громче и громче слышались скрежет и шипение прибоя. Выходить наружу не хотелось, но нужно было проверить, — надёжно ли укреплена палатка. Едва я вылез под приподнятую полу, как на меня обрушился яростный поток воздуха. Однако это было приятно, — ветер принёс долгожданную прохладу и свежесть далёких морских просторов. Небо внезапно затянулось сплошными облаками — стояла кромешная тьма. Только белая гряда прибоя ясно выделялась во мраке, она полукругом обрисовывала близкий северо-восточный берег островка.

Убедившись, что всё в порядке, я забрался в палатку и стал принуждать себя снова заснуть. Но это не удалось. Шум прибоя слышался всё ближе и ближе, и вдруг как будто кто-то бросил горсть гороха в парусиновую стенку моего убежища. Ещё, ещё! Что это — дождь? Нет, — не похоже.

Пол палатки внезапно просырел. Я высунул голову наружу и сразу же вскочил на ноги.

Широкие, вспененные языки воды плескались у самой палатки!

Случилось то, о чём мы не подумали, когда устраивали свой лагерь почти у самого берега. В Каспийском море не бывает ежедневных приливов и отливов, как в океане, но уровень воды здесь может сильно колебаться в зависимости от ветров. Сейчас пришёл сердитый нордостовый шторм. Он дует вдоль всего Каспия и гонит огромные волны к его южным берегам. От этого в море возникли временные течения, которые нагоняют воду во все южные заливы и заливчики, увеличивая их глубину. Островок Гусиный едва лишь возвышается над уровнем моря, и достаточно, чтобы этот уровень повысился на каких-нибудь полметра, как вода уже начала заливать крошечный плоский клочок суши.

Что же мне теперь делать?! Нужно немедленно перетаскивать всё имущество на середину острова. Там растут злаки, там находится и колония полёвок, — стало быть, весь островок не заливается водой даже при сильных штормах. Иначе бы на нём не было ни злаков, ни грызунов, да и чайки здесь не гнездились бы. Итак, за работу.

К счастью, вещей у меня немного и среди них нет ничего такого, что я не осилил бы унести один. Однако ветер едва не валит с ног, а главное — очень темно! Перетаскивая имущество, я постоянно сбивался с направления и на обратном пути с трудом находил палатку. Спасённые вещи я складывал как попало, в разных местах, — лишь бы до них не достала вода. Васька неотступно бегал за мной по пятам и мяукал диким, испуганным голосом. У палатки его каждый раз останавливала вода, шипящая под напором ветра. Она всё больше и больше затопляла низменный берег. Когда пришла очередь снимать палатку, то возле неё уже была глубина по колени.

Несмотря ни на что, я собрал все скрывшиеся под водой колышки, к которым крепятся палаточные стропы, чтобы сразу же установить её на новом месте. Сделать это было чрезвычайно трудно, — ветер спутывал верёвки и рвал из рук мокрое полотно; того и гляди, — унесёт его в море. Наконец я кое-как справился и поставил палатку. Поставил криво-косо, но как будто надёжно. Тут-то я и вспомнил об одной вещи, забытой в суматохе на берегу, — о бочонке с пресной водой. Как же я теперь его найду?!