Вардананк - [88]

В шатре начальника конницы Гарегина Срвантцяна собрались армянские князья, обсуждая, как им ответить на удар. Все чувствовали — и это было в первый раз, — что не отплатить нельзя…

— И правильно делают! — произнес с горечью князь Гарегин. — Спарапет у Марвирота спасает персидскую державу, вдали от родины мы годами воюем с кушанами в защиту персов, платим им дань… И вот…

Прислонившись к столбу, поддерживающему шатер, скрестив на груди руки, взволнованный князь с горькой улыбкой глядел вдаль.

— Многого мы не доделали!.. Не собрали войска… не присоединились к нахарарам…

— Хорошо поступили наши, послав мятежный ответ! — воскликнул Арсен.

— Ответное послание доказывает, что наши очнулись, — сказал Гарегин. — Великие события происходят на родине. Наши решили восстать. Нужно и нам готовиться. С нами могут сыграть недобрую шутку.

— Возможно, — ответил Арсен.

— Пока не поздно, мы должны начать, — заявил Гарегин.

— Но как?.. — почти одновременно откликнулись все присутствующие.

Гарегин ответил не сразу. Он испытующе оглядел всех и четко произнес:

— Отказаться служить им!..

Храбрый юноша, всегда бросавшийся в самую гущу боя, поразил всех своим смелым предложением.

«Храбрецы находчивы»! — думал Арсен, глядя на него.

Подобное предложение в устах любого другого показалось бы ему неприемлемым, но с Гарегином он согласился тотчас же, ибо верил в его отвагу.

— Нам нужно быть готовыми, нужно поскорей принять решение! — продолжал Гарегин. — Нас могут попытаться обезоружить, окружить, перебить… Мы должны быть наготове, чтоб отразить все эти попытки.

Гарегина знали, ему верили, и его предложение было принято.

Князь Нерсэ, который старался не упустить ни одного его слова, проговорил:

— Беда неминуема, князь. Следовательно, мы должны быть готовы встретить ее… Веди нас, я лично согласен!..

— Мы все согласны! — откликнулись остальные князья.

— Посоветуй, как и когда действовать? — спросил Арсен. — Судьба готовит нам большое испытание. Встретим же опасность, как подобает воинам!..

— Не надо думать, что Азкерт так уж неуязвим, — продолжал Гарегин. — Византия бессильна перед ним, поскольку она боится гуннов. Но Азкерт боится и гуннов и кушанов! Наш удар, который, как я надеюсь, сейчас готовит Спарапет, будет весьма чувствителен. Увидите, мы еще будем сражаться бок о бок с гуннами!

— Вполне возможно, — согласился Арсен. — Спарапет позаботится обо всем.

Этот обмен мыслями незаметно для самих собравшихся внес успокоение в их души. В первый раз они осознали, что их преследуют именно за то, что они — армяне; в первый раз они осознали нанесенное им оскорбление; и дух их воспрянул вместе с чувством оскорбленной национальной гордости.

— Эх, князья! — вздохнул Гарегин. — Разве осмелился бы этот злобный зверь так поступить с Васаком Мамиконяном?.. Доблесть Васака Мамиконяна умерла в нас… Надо, чтоб она воскресла!

— Раз мы его вспоминаем, значит, она воскресла! — воскликнул Арсен. — Не умер Васак Мамиконян!..

— И не умрет никогда! — отозвался Нерсэ.

— Господь правый нам судья! — отозвались и остальные. Князь Гарегин поднял руку и торжественно произнес:

— Объединяемся и даем обет сражаться не отступая!

— Сражаться не отступая!.. — в один голос отозвались князья.

Они обнимали друг друга, целовались и давали клятву в верности. Все почувствовали, что теперь они — сила, которую ничто не может сломить.

Князья разошлись по своим шатрам. Вышел и Арсен. Его волновали новые мысли, никогда ранее не приходившие ему в голову. Конечно, любовь к родине жила в нем всегда, но сейчас он почувствовал, что готов, не задумавшись, отдать жизнь за родину. И тут же возник перед ним образ девушки, которую он любил. Что будет с Хоришей, если война разлучит их? А что разлучиться придется, в этом сомневаться нельзя было. Арсен знал, что будет в первых рядах, как только война разразится. Он не простит оскорбления, нанесенного армянскому народу Азкертом. Надо не быть человеком, не иметь ни малейшего чувства собственного достоинства, чтобы стерпеть подобное унижение национальной гордости. Нет, Арсен будет именно в первых рядах сражающихся!

Он не мог заснуть. Арсен вновь вышел из шатра и оглядел горизонт. Вон там, по ту сторону мрачной пустыни, лежит путь к отчизне. Спит сейчас народ армянский — старики и дети, женщины и юноши, молодые и старые… Спят тысячи тысяч живых существ, которым грозит уничтожение. Чем виноваты трудолюбивые крестьяне, вкушающие короткий час отдыха после утомительного дневного труда на своей пашне? Чем виноват грудной младенец, который, проснувшись, сосет грудь матери? Разве в этом просторном мире не хватит места для всех?..

Арсен смотрел в сторону пустыни, и перед его глазами вставал величавый, спокойный Масис — символ свободы его отчизны. У Масиса учатся люди на его родине высоко держать голову!

Арсен вспомнил свое детство, родной замок, няню с ее сказками об Артавазде, Ваагне, Арташесе… ее рассказы о Васаке Мамиконяне, о доблести, проявленной им в боях против персидского царя Шапуха…

На востоке засияла утренняя звезда. Арсен глядел на нее, и перед его глазами раскрывался уже не огненный символ любви, а пламя, которое зажжет пожар войны. Кровью веяло от этой звезды…