Вам доверяются люди - [146]

Тут она подумала: а что же наденет Юлия Даниловна вечером? Ей очень хотелось, чтобы тетя Юля была сегодня красивее и наряднее всех. Папа говорил, что у этого Степняка жена очень красивая и большая модница. Так вот, пусть они сегодня увидят — тетя Юля лучше всех красавиц! Кира, бросив кухонные дела, помчалась в коридорчик, где в стене против ванной комнаты, в большом стенном шкафу, висели на плечиках пальто, костюмы и платья всей семьи. Распахнув обе створки, Кира принялась задумчиво перебирать вещи. Вот это зеленовато-желтоватое платье из тонкой шерсти очень идет тете Юле. Но уж слишком оно строгое, скромное. Вообще тетя Юля выбирает для себя всегда такие строгие, простые фасоны, как будто нельзя сделать позамысловатее! Наверно, у этой жены Степняка есть настоящие бальные платья, до полу, с большим вырезом, из дорогих и необыкновенных материй, вроде того переливающегося золотой ниткой бледно-сиреневого «жемчуга», который они с тетей Юлей видели в ателье, когда ходили заказывать ей, Кире, летнее пальто. Кира постаралась представить себе тетю Юлю в таком, бледно-сиреневом, с золотистой прожилкой платье… Нет, пожалуй, ничего хорошего не получилось бы. Тете Юле в самом деле как-то больше подходит строгая одежда. А как ей идет этот новенький силоновый джемпер цвета морской волны, который три дня назад привезла из Венгрии ее старая подруга! Он и действительно очень хорош, хотя совсем прямой, без всяких выкрутасов, с длинным рукавом. А выглядит — как будто из тоненького бархата, и такой нежный… Тетя Юля очень огорчалась, что подруга привезла всего один джемпер, и даже хотела отдать его Кире. Но Кира воспротивилась и стала уверять, что он вообще ей не годится — широк — и что она терпеть не может, когда вырез по горлу — душно, мол.

Лучше всего, если тетя Юля и наденет этот джемпер со своей темно-серой плиссированной юбочкой. Очень красиво.

Да, значит, или то светло-зелененькое, шерстяное, или джемпер. Она вдруг вспомнила, как тетя Юля объясняла ей, что хозяйка дома всегда должна быть одета скромно, чтоб не оказаться наряднее кого-нибудь из тех, кто пришел в гости. Иначе, мол, гостям обидно.

Это она уже давно объясняла, в прошлом году, а Кира тогда, помнится, фыркнула: «Подумаешь, новости!» Но ведь, по совести-то говоря, она и тогда понимала, что Юлия Даниловна права, просто не хотела ни в чем с нею соглашаться.

Кира вытаскивает из шкафа джемпер. Да, да, это именно то, что надо! Только примялся чуть-чуть, вот тут, на спине. Наверное, еще в чемодане… Ну, это пустяки. Кира его в одну минутку выгладит, и, когда тетя Юля встанет, все будет готово.

Включив электрический утюг, Кира приносит из ванной к себе в комнату гладильную доску, надевает на нее вывернутый наизнанку джемпер, кладет доску на спинки двух стульев и ждет, чтобы утюг нагрелся. Пусть будет погорячее, сбрызгивать опасно — вдруг от воды останутся пятна? Хотя, кажется, тетя Юля говорила, что их стирают… но все равно осторожность никогда не мешает.

Кира слюнявит палец и пробует утюг. Шипит! Ну, еще минуточку — и можно гладить. А с изнанки джемпер вовсе не бархатистый и даже не очень красивый. Где же это смявшееся место? Ага, вот! Ну-с, начнем!

Перекинув шнур от утюга через шею, Кира решительно проводит утюгом по чуть примятой ткани джемпера и старательно, изо всех сил, нажимает на черную пластмассовую ручку. Утюг такой легкий! Минуту или две она держит его неподвижно, чтобы прогреть как следует и в то же время не вытянуть эту вязаную материю, потом отрывает утюг — и замирает от изумления.

На том месте, где стоял утюг, зияет дыра. Ровная, словно вырезанная бритвой и точно повторяющая контуры утюга.

Еще не веря собственным глазам, еще не постигнув всю меру случившегося, Кира растерянно смотрит то на дыру, то на утюг. Переворачивает его блестящей, гладкой поверхностью вверх. Ничего!..

А дыра зияет. Как будто свершилось какое-то злое чудо: там, где Кира так старательно, так крепко прижимала раскаленный утюг, ткань растворилась, или испарилась, или растаяла без следа, без дыма, без запаха и без остатка. Просто исчезла, словно в дурном сне. Тиковая полосатая обивка гладильной доски нагло выпирает через дыру, как плешь.

— Тетя Юля, тетя Юля, что я наделала! — отчаянно кричит Кира и разражается рыданиями.

На ее вопль Юлия Даниловна откликается испуганным возгласом:

— Кирёнок, что случилось?! Кирёнок?!

И стремительно входит в комнату Киры.

Сама она только-только поднялась с постели. На ней длинный купальный халат в красно-синюю полоску, пушистые темные волосы, отливающие бронзой, еще не заколоты. Она протягивает к Кире свои маленькие сильные руки.

Кира, с проводом на шее, не выпуская утюга, безутешно рыдает.

— Обожглась? Где? Покажи… Очень больно, Кирюшенька, милая?

От этих ласковых, встревоженных вопросов Кира плачет еще горше. Юлия Даниловна отнимает у нее утюг и, оглянувшись, куда бы его поставить, видит гладильную доску с прожженным джемпером.

— Кирюшка, глупенькая, ты из-за этого?! Перестань сейчас же! Ф-фу, как я испугалась!

— Д-да, — заикаясь и всхлипывая, бормочет Кира, — вдруг вы п-подумали бы, что я нарочно… А я хотела для вас… для вас, тетя Юлечка!