Валтасаров пир. Лабиринт - [38]

Шрифт
Интервал

— Ты отлично управляешь нашим предприятием! Мерси.

Хаза побагровел. После амнистии он допускал возможность подобной встречи и мысленно готовился к ней, однако наглость Дубенского захватила его врасплох, и он растерялся. Не в силах вымолвить ни слова, он впился в Дубенского ненавидящим взглядом.

— Что, наглядеться на меня не можешь? — сказал Дубенский.

— Барон, не дразни меня! — прорвало наконец Хазу. — По доброй воле дам тебе кое-что, но насильно ты у меня ничего не получишь.

— А чтобы фамилия твоя не фигурировала ни на следствии, ни тем более на суде, думаешь, это просто было? Или ты воображаешь, из любви к тебе мы молчать сговорились?

— Сказал ведь, что дам, — буркнул Хаза, — но столько, сколько сочту нужным. Деньги спас я! Они у меня для общего дела. Я это предприятие для отвода глаз основал, чтобы заниматься кое-чем поважнее.

— Чем же, позволь спросить?

— Политической работой!

— Политической? Какое ты-то имеешь отношение к политике!

— Политика, диверсия — существенной разницы нет. Я не сложил оружия!

— Молодец! — похвалил его Дубенский довольно кисло. — Но что ни говори, а живешь ты по-царски!

Хаза назвал сумму, которую готов был дать Дубенскому. Тот скривился презрительно.

— Можешь один из моих костюмов взять и перешить, — сказал тогда Хаза.

— А ну, покажи куртку, которая на тебе!

Хаза шагнул к нему, но тот прошипел предостерегающе:

— Не подходи! Брось ее!

Позеленевший от злости Хаза снял куртку, свернул и бросил. Дубенский поймал ее на лету. Но разглядывать не стал — обшарил только карманы и, найдя ключи, швырнул куртку на пол. Тогда Хаза двинулся на него, сжав кулаки.

— Не подходи! Слышишь, что тебе говорят? — Это была уже не просьба, а угроза. Дубенский давал ему понять, что он вооружен. — А теперь ложись! Вот так! Вниз лицом, как в гестапо!

Говорил барон тихо, с паузами между словами. Он нервничал, но был готов на все. Хаза почувствовал это и сначала опустился на колени, потом распростерся на полу. Самое трудное было для Дубенского позади.

— Только без фокусов! Лежи смирно, тогда расстанемся по-хорошему.

Он обогнул стол и, держась от Хазы подальше, направился к тахте. Пинком вытолкнул ее на середину комнаты, нагнулся и опрокинул вместе с постелью на Хазу.

— Прости, что такую тяжесть взваливаю на тебя. — Знакомые нотки зазвучали опять в его голосе, те самые, которые незадолго до того пробудили у Хазы столько воспоминаний. — Приходится принимать меры, чтобы несчастного случая не произошло.

И он принялся все подряд отпирать его ключами. Перерыл шкаф, письменный стол. А когда обнаружил дубовый ящичек в стене и стал к нему подбираться, пришлось припугнуть Хазу револьвером. Тот попытался вскочить на ноги, и Дубенский, отбежав к двери, прицелился из-за притолоки. Усмирив Хазу и на всякий случай набросив ему на голову одеяло, он спокойно принялся за дело. Догадка его не обманула: здесь Хаза хранил свои капиталы.

— Отлично! — облегченно вздохнул он и стал распихивать деньги по карманам. Затем, ногой подвинув стул поближе к Хазе, сел и, отогнув край одеяла, попенял ему в свое оправдание: — Умей ты держать себя в руках и соображай побыстрее, не пришлось бы разыгрывать эту комедию с револьвером. Но, к сожалению, ты всегда был такой: сначала убить, а потом уж подумать. Разве не так?

Хаза молчал. В памяти вставали разные поступки Дубенского, и, отдавая себе отчет, на что тот способен, Хаза сдался, но в разговоры с ним вступать был не намерен: бешенство душило его, причиняя почти физическую боль. Он знал, облегчение ему принесло бы лишь одно, и ни о чем другом думать был не в состоянии. Дубенский между тем продолжал невозмутимо и вежливо:

— Помнишь, что было под Замостьем? Я предупреждал тебя, заранее зная, чем это кончится: не трогай уполномоченного, не зарься на его деньги. Но ты не послушался. И пришлось нам срочно сматываться, так как мы восстановили против себя население, а под Живцем нас сцапали, один ты уцелел и с тобой — касса. Так что нечего нос задирать!

Но Хаза и не думал задирать нос, он бормотал про себя проклятия, сжимая и разжимая свои толстые бесформенные пальцы, и упорно молчал, испытывая от этого удовлетворение. Не выдержал, лишь когда Дубенский стал распространяться о том, как он представляет себе их отношения:

— Буду твоим компаньоном. Располагая капиталом, буду контролировать предприятие. Заправлять будешь по-прежнему ты, потому что я ни черта в этом не смыслю. А после возвращения загляну к тебе.

— Убью! — выдавил сквозь стиснутые зубы Хаза.

Дубенский ничего не ответил. Не спуская с него глаз, он взял пальто и шляпу и, приоткрыв дверь на лестницу, сказал напоследок:

— Боже тебя упаси! Я оставил у своего исповедника письмо, в котором изложил насчет тебя кое-какие подробности, и просил его передать в органы госбезопасности, если со мной что-нибудь случится. Так что ничего ты мне не сделаешь, пальцем не тронешь. Наоборот, моим ангелом-хранителем будешь всю жизнь!

— Думаешь, в госбезопасности плакать станут, если я разделаюсь с тобой? — не стерпев, прошипел Хаза.

— Плакать, конечно, не станут, но они любят порядок и не позволят вмешиваться в их прерогативы. — И крикнул уже с порога: — Salut, vieux copain


Еще от автора Тадеуш Бреза
Лабиринт

"Лабиринт" (1960) - книга о Ватикане. Рассказывая историю хождения своего героя по мукам католического ведомства, Бреза дает яркую картину жизни Ватикана.


Стены Иерихона

В книге  "Стены Иерихона" действие происходит в канун второй мировой войны, автор показывает правящую верхушку буржуазной Польши 1926-1939 годов, дает точные социальные портреты представителей "санации", обнажает их эгоизм, нравственную нечистоплотность, интриги и личное соперничество, что привело Польшу к катастрофе 1939 года.


Рекомендуем почитать
Медсестра

Николай Степанченко.


Вписка как она есть

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Голубь и Мальчик

«Да или нет?» — всего три слова стояло в записке, привязанной к ноге упавшего на балкон почтового голубя, но цепочка событий, потянувшаяся за этим эпизодом, развернулась в обжигающую историю любви, пронесенной через два поколения. «Голубь и Мальчик» — новая встреча русских читателей с творчеством замечательного израильского писателя Меира Шалева, уже знакомого им по романам «В доме своем в пустыне…», «Русский роман», «Эсав».


Бузиненыш

Маленький комментарий. Около года назад одна из учениц Лейкина — Маша Ордынская, писавшая доселе исключительно в рифму, побывала в Москве на фестивале малой прозы (в качестве зрителя). Очевидец (С.Криницын) рассказывает, что из зала она вышла с несколько странным выражением лица и с фразой: «Я что ли так не могу?..» А через пару дней принесла в подоле рассказик. Этот самый.


Сучья кровь

Повесть лауреата Независимой литературной премии «Дебют» С. Красильникова в номинации «Крупная проза» за 2008 г.


Персидские новеллы и другие рассказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дерево даёт плоды

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Польский рассказ

В антологию включены избранные рассказы, которые были созданы в народной Польше за тридцать лет и отразили в своем художественном многообразии как насущные проблемы и яркие картины социалистического строительства и воспитания нового человека, так и осмысление исторического и историко-культурного опыта, в особенности испытаний военных лет. Среди десятков авторов, каждый из которых представлен одним своим рассказом, люди всех поколений — от тех, кто прошел большой жизненный и творческий путь и является гордостью национальной литературы, и вплоть до выросших при народной власти и составивших себе писательское имя в самое последнее время.


Современные польские повести

В сборник включены разнообразные по тематике произведения крупных современных писателей ПНР — Я. Ивашкевича, З. Сафьяна. Ст. Лема, Е. Путрамента и др.


А как будешь королем, а как будешь палачом. Пророк

Проза Новака — самобытное явление в современной польской литературе, стилизованная под фольклор, она связана с традициями народной культуры. В первом романе автор, обращаясь к годам второй мировой войны, рассказывает о юности крестьянского паренька, сражавшегося против гитлеровских оккупантов в партизанском отряде. Во втором романе, «Пророк», рассказывается о нелегком «врастании» в городскую среду выходцев из деревни.