В стороне от морских дорог - [5]

При полном отсутствии видимости от сильного снегопада и брызг «Витязь» продвигался почти не сбавляя хода — помогал радиолокатор.

После окончания шторма продолжали идти прежним курсом, но вблизи Сахалина ход пришлось сбавить: «Витязь» вошел в плавучие разреженные льды и, лавируя между ними по большим разводьям, продолжал работу.

Когда ветер утих, а температура воздуха понизилась до минус 14°, разводья стали быстро покрываться льдом и отдельные льдины смерзались в большие поля. «Витязь»— не ледокольное судно. Поэтому капитан спустился на палубу и просил поторопиться со станцией. «А то смотрите, зазимуем тут», — заметил он.

Большие хлопоты доставляло спутывание тросов, на которых опускают за борт приборы. Хотя «Витязь» достаточно большое судно, но если приборы спускаются на глубину 500 метров и глубже, течения могут скрестить тросы. Нередко ихтиологи ловят в свои сети вертушки гидрологов, а планктонологи поднимают на борт только обрывок троса — сетка «отпилена» соседями. Постепенно мы набрались опыта, и такие происшествия стали редкостью.

Закончив работы в северной части моря, «Витязь» направился в пролив Лаперуза, где мы сделали несколько разрезов. Была ясная, почти безветренная погода. Солнце розовым светом заливало спокойное море и заснеженный мыс Анива вдали. Но зимою штиль долго не удерживается. Как только вышли из пролива, Японское море встретило норд-остом до девяти баллов. Снова началось обледенение и борьба со льдом.

Когда ветер немного утих, сделали несколько станций до дна, но настоящих глубоководных организмов выловили мало. Только раз или два попались типичные обитатели больших глубин — малиновые гребневики. Весь остальной улов — организмы, в других морях населяющие слой воды в среднем от 500 до 1000 метров. Здесь же они встречаются в нескольких тысячах метров от поверхности. Это загадка, которую еще предстояло решить.

По выходе из пролива Лаперуза недалеко от острова Хоккайдо спустили плавные сети, надеясь поймать сельдь. В сети попалось всего несколько рыб, но ихтиологи, вскрыв их, тотчас отметили очень интересный факт: у всех сельдей желудок был до отказа набит планктонными рачками. А ведь до сих пор считалось, что сельдь зимой почти не питается.

Вскоре «Витязь» повернул к югу. Постепенно становилось все теплее. Мы сменили полушубки на ватники, а валенки — на сапоги. Растаял лед на палубе, приборы уже не «обжигали» руки. Потеплением особенно довольны были сотрудники отряда бентоса: пробы грунта, взятые дночерпателями, до сих пор стояли в ведрах неразобранные — грунт нельзя было промывать на морозе.

В южной части моря было уже заметно приближение весны. В северных и умеренных водах, так же как и на суше в тех же широтах, отчетливо видна смена времен года. Учение о сезонах в море разработали советские исследователи П. П. Ширшов, В. Г. Богоров и Б. П. Мантейфель.

Весна в воде начинается со значительного увеличения количества фитопланктона. Потепление воды и увеличение интенсивности света стимулируют размножение этих одноклеточных водорослей. Они бурно размножаются, и вода приобретает зеленый оттенок. Как говорят, наступает «цветение» моря. Начало этого цветения было отмечено нашими планктонологами в южной части Японского моря еще в феврале. Здесь же ученые наблюдали и значительное количество зоопланктона — основной пищи пелагических рыб[7]. Недаром на самом юге вблизи Цусимского пролива зимует скумбрия.

Утром 1 марта «Витязь» вернулся во Владивосток. Трудности рейса были преодолены, впервые проведено изучение зимнего гидрологического и гидрохимического режима вод Японского моря, собрано большое количество проб планктона, бентоса и личинок рыб. Получены новые сведения, подтвердившие вывод известного исследователя дальневосточных морей К. М. Дерюгина об отсутствии глубинной фауны в Японском море.

* * *

Май 1952 года. Последние минуты перед отходом в новое плавание. В иллюминаторе — яркое солнце, голубое небо, светлые здания большого города. На столе последний букет черемухи, впереди серое море, туман, штормы…

Уходит последняя шлюпка с провожающими, и веселый весенний Владивосток постепенно скрывается вдали.

Основная цель экспедиции — комплексное исследование важных промысловых районов Берингова моря: прибрежья Камчатки, Олюторского и Анадырского заливов. Большой интерес представляла и гидрологическая съемка моря ранней весной.

В открытый иллюминатор плеснуло волной, но слегка, как предупреждение. Его пришлось закрыть, и, вероятно, надолго. В каютах теперь всегда тепло, даже на станциях — на корабле проведено паровое отопление.

Путь «Витязя» лежал через залив Анива к порту Корсаков, где мы должны были принять на борт гидрографов.

Еще на большом расстоянии от Корсакова непередаваемо приятно запахло водорослями… Прибрежные воды Сахалина, как и Приморья, Японии и Кореи, известны обилием бурых водорослей, называемых морской капустой или ламинарией. Эти растения прикрепляются к морскому дну специальными корневидными выростами. Ламинария имеет вид ленты шириной 5—35 сантиметров и длиной 3–5 метров. Морская капуста образует мощные заросли. Сырой вес этих подводных лугов составляет 7–8 килограммов на квадратный метр. Водоросли добывают со шлюпки при помощи шестов с крючьями на конце. Ламинария — пищевой продукт, основные потребители ее Япония и Китай. Из нее приготовляют более десятка блюд. У нас делают консервы «морская капуста», напоминающие по вкусу икру из баклажан.