В стороне от морских дорог - [4]

Это было большим событием. Ведь известный исследователь морских глубин шведский ученый Ганс Петерссен отрицал возможность жизни на глубинах свыше 7 000 метров. Значит, дно даже глубочайших впадин не безжизненно, там есть свое население, которое человек увидел теперь впервые.

Ихтиологи спускали сетку Шмирабо, названную так по начальным слогам фамилий конструкторов — Шмидт, Расс, Богоров. Увы, неудачно! Когда ее стали поднимать, она оборвалась, не дойдя 800 метров до поверхности. Не успели вытянуть обрывок троса, как вдруг на поверхности моря появилась масса темных округлых тел. Оказывается, это всплыли вверх брюхом пойманные оборвавшейся сеткой макрурусы — глубоководные рыбы. Тотчас же на них налетели чайки и громадные альбатросы, с размахом крыльев более полутора метров, но моряки быстро спустили шлюпку и успели собрать большую часть всплывшей рыбы.

Макрурус мало привлекателен на вид. Темно-серое до метра длиной тело с мелкой острой чешуей сужается сразу от громадной головы к хвосту, который кончается чуть ли не ниточкой. Выпученные от перемены давления и без того огромные глаза и торчащий из разинутого рта большой желудок также не придают макрурусу красоты.

Но на следующей станции сетка поперечником в метр принесла глубоководных рыб, которые вызвали всеобщее восхищение. Это были небольшие рыбки со светящимися органами по бокам. Они были уже мертвы, однако в темноте все еще слабо светились.

Геологи расстроены. Глубоководная трубка пришла изогнутая и пустая — очевидно, ударилась в каменистый грунт. Они горят нетерпением заполучить «красную глину». Такой грунт устилает ложе океана за тысячи миль от берегов, он цвета какао, который придают ему окислы железа и марганца. Предполагают, что красная глина вулканического происхождения и в ее создании принимали участие микроорганизмы и космическая пыль.

Ночью спускали дночерпатель на глубину 5000 метров. Сначала он пришел пустой, но на следующий раз принес несколько килограммов знаменитой красной глины! До этого в СССР имелся только маленький кусочек этой глины, купленный в Англии, из образцов, добытых еще английской экспедицией «Челленджера» в конце прошлого века.

Наконец станции окончены, и «Витязь» берет курс на Владивосток. Но никто не отдыхает: составляют отчеты, чертят графики, приводят в порядок экспедиционное имущество, пишут первые наброски научных трудов.

Экспедиция возвращалась через Сангарский пролив. К нему подходили на закате, и из-за островов отдельными лучками выбивались солнечные лучи — Япония предстала перед витязянами как «страна заходящего солнца».

22 октября, в холодный, но солнечный день «Витязь» подошел к причалу Владивостока.

В СТОРОНЕ ОТ МОРСКИХ ДОРОГ

Январь 1950 года застал многих из участников первого рейса снова на борту «Витязя». Предстояло испытать плавучий институт в тяжелых зимних условиях. Стояли морозные дни, резкий порывистый ветер обжигал лицо. Иллюминаторы «Витязя» скрыты под толстым слоем инея. Тепло в каютах держится, только пока включены электрические грелки. Но «Витязь» еще не оброс льдом, а вот все суда, пришедшие с моря, напоминают айсберги.

Январь — самый холодный месяц в Японском море. Кроме того, зимою там очень часты штормы. Это чрезвычайно затрудняет проведение океанологических работ, в особенности на небольших судах. И хотя Японское море исследовано лучше других наших дальневосточных морей, зимний его режим изучен мало.

…Маленький буксирчик по полоске чистой ото льда воды тащил корабль на рейд. Лед кругом был настолько толстый, что свободно выдерживал тяжесть человека, и ежедневно до острова Скрыплева и обратно в порт совершал «очистительные» рейсы ледокол. А за Скрыплевым начался блинчатый лед: сюда доходила зыбь, и мелкие льдинки, крутясь и качаясь, обрастали по краям ледяным валиком.

После мыса Поворотного «Витязь» пошел к северу.

Ученых в этом рейсе, помимо особенностей гидрологического режима, интересовало взаимодействие водных и воздушных масс, распределение донных отложений, количество и состав планктона, бентоса, развитие личинок рыб в зимнее время.

Условия работы оказались весьма неблагоприятными. При морозе 10–13° почти непрерывно штормило, ветер пронизывал полушубок, и поэтому поверх надевали резиновый шахтерский плащ. Особенно тяжело было в такую погоду работать с металлическими приборами. Поднятые из воды, они моментально обледеневали и «жгли» руки. К тому же во время станций нельзя было обогреться в каютах, так как вся электроэнергия отдавалась работавшим лебедкам и в помещениях на этот срок выключалось отопление.

Вблизи от острова Монерон «Витязь» попал в жестокий шторм. От забортных брызг палубы, лебедки и рангоут быстро стали покрываться слоем льда. Слой с каждым ударом волн становился все толще. Это грозило опасностью — известны случаи, когда корабли под многотонной тяжестью намерзающего льда оседали в воде все ниже и тонули. С утра был объявлен аврал. Вся палубная команда во главе с боцманом и часть научных сотрудников скалывали лед, а снег сгребали в кучи, совсем как на городских улицах! Затем все это выбрасывали за борт.