В стороне от фарватера. Вымпел над клотиком - [57]

Просьба капитана закончить спасение буксировкой имела силу законного требования: буксировка была оговорена в тексте спасательного контракта. Собственно, она не представляла особой трудности — корпус «Везера» не пострадал от огня, а прогноз не предвещал ухудшения погоды. Нежелательность буксировки «Везера» подсказывалась только коммерческими соображениями капитана Шубина: он шел на восток, а немца следовало отвести на запад. Для «Ладожца» такое отклонение от курса означало потерю двух суток и ставило под угрозу выполнение его месячного плана.

Капитан Шубин снял с аппарата телефонную трубку.

— Узнайте, пожалуйста, куда следует «Ока», — попросил он радиста.

— В Амстердам, Вячеслав Семенович.

— Вы уверены?

— Да. По просьбе «Оки» я передал радиограмму агенту Амстердама через Киль. У меня осталась копия.

— В таком случае запишите текст аварийной радиограммы. Готовы? Пишите: начальнику пароходства точка Связи выходом строя дизелей капитан «Везера» просит отбуксировать судно ближайший немецкий порт точка Прошу обязать капитана «Оки» следующего запад попутно выполнить эту часть спасательных работ для освобождения меня следования назначению точка Капитан Шубин. Прочтите, что у вас получилось. Так. Правильно.

Александр Александрович, впавший в полудремоту, вздрогнул от телефонного звонка с мостика.

— Докладывает старпом. Капитан «Ладожца» просит ошвартоваться к его правому борту.

Александр Александрович бросил телефонную трубку в гнездо аппарата. Лицо его исказилось от гримасы, с которой начинаются слезы досады и беспомощности.

«Вот, теперь мальчишка командует мной, — негодующе констатировал Александр Александрович. — Не выполнить команды? Нет, нельзя. Такая неосторожность даст повод мальчишке проявить свою настойчивость, и все равно придется подчиниться. Запросить, зачем ему понадобилась «Ока»?.. А он вежливо ответит, что введет меня в курс дела после моего подхода к его судну… Ай да ну его к черту! Лучше подойти к «Ладожцу» без спора», — решил Сомов.

— Все готово к швартовке? — спросил капитан, выходя на левое крыло мостика.

— Люди на месте, машина готова, — доложил старпом.

— Малый вперед, руль лево на борт. Швартоваться будем левым бортом.

Начинался зимний серый рассвет. Шел мелкий снег. Ветер почти стих.

Огни на «Ладожце» оставались включенными, но ничего не освещали, желтея на мачтах, словно бутафорские апельсины. На палубе «Ладожца» матросы готовились принять концы.

Александр Александрович ошвартовал свое судно безукоризненно быстро. Команда работала ловко и точно.

Капитан Шубин, улыбаясь, приветливо поднял над головой руку. Александр Александрович не ответил, притворился, что следит за обтягиванием швартовов, хотя они были уже обтянуты и закреплены.

— Приветствую вас, Александр Александрович! — громко крикнул капитан Шубин, поверив, что его еще не заметили.

— Доброе утро, — ответил Сомов далеко не с добрым выражением лица. — Чем могу быть полезен?

— Александр Александрович, может быть, подниметесь ко мне на мостик? Выпьем по чашке кофе, обсудим наши дела, сочиним и подпишем необходимые бумаги.

— О каких документах вы говорите?

— Как, разве вы не получили указание начальника пароходства принять от меня «Везер»? Ну, все равно, вам его сейчас принесут. Серьезно, поднимайтесь ко мне. Вам предстоит повозиться с немцем, вы сами захотите осмотреть его детально, а с нашего мостика он будто на ладони…

— Хорошо. Буду у вас, как только познакомлюсь с указанием начальника пароходства.

Александр Александрович, сохраняя мрачность, смешанную с величайшим достоинством, удалился в рулевую рубку, прошел к себе в каюту, неторопливо промассажировал лицо электробритвой и надел парадный костюм.

Радист, которому капитан давно предоставил право входить в каюту без стука, молча остановился за капитанской спиной.

Сомов в это время рассматривал свое отражение в большом зеркале гардероба.

— Радиограмма? Положите на стол и идите, — не оборачиваясь, сказал он. Капитан умышленно задержался у зеркала, не зная еще, как ему отнестись к приказанию начальства: с шумным протестом обиды или с благосклонным одобрением. Все-таки доверие…

В минуту дурного настроения Сомову всегда казалось, что полмира в заговоре против него. Такая подозрительность удерживала его в постоянном оборонном напряжении, которое всегда обострялось, когда радист клал на его стол очередную радиограмму из пароходства. При сложности обстоятельств этой минуты повышенная настороженность была естественной.

Текст радиограммы, однако, был приказным, лаконичным, без лишних слов, способных расшифровать эмоциональное отношение начальства к факту спасения и к деловому участию в этом спасении капитана Сомова.

«Ну что ж, начальство, видимо, не зря поручило мне вмешаться в эту историю: здесь рука нужна твердая», — решил Александр Александрович, и взгляд, брошенный на все события под таким новым углом, одинаково благоприятно осветил и мудрость начальства, и высокую оценку руководством его, Сомова, судоводительских качеств.

— Вахтенный! — прогремел мужественный капитанский бас в раскрытую дверь. — Скажите старпому и помполиту, чтобы ждали меня на мостике. Через пять минут мы пойдем на «Ладожец».