В поисках социалистического Эльдорадо: североамериканские финны в Советской Карелии 1930-х годов - [47]
К 1930 г. строительство усадьбы было закончено. В центре возвышалась водонапорная башня, куда при помощи электрического двигателя качали воду из колодца. Вода подавалась по трубам на кухню и в пекарню, скотный двор, в конюшню, свинарник, маслобойню, баню. Здесь же находились кузница, лесопилка, рига, овощехранилище, зерносушилка, сараи для машин[409]. Это было одно из наиболее современных и технологически продвинутых хозяйств в Карелии того времени.
Основным направлением хозяйства коммуны было животноводство. Первые коровы были местной породы («тасканки»), затем из Финляндии привезли скот восточно-финской породы. К 1930 г. в хозяйстве было 15 дойных коров, 7 нетелей и 8 телят. Условия содержания, ухода и кормления скота были образцовыми, серьезное внимание уделялось травосеянию и созданию кормовой базы, скотный двор был хорошо оборудован и электрифицирован. Как следствие, коммуна сразу же стала занимать первые места в районе по удоям. Выяснилось также, что местный скот, считавшийся мало-молочным, при должном содержании был способен давать не меньшие удои, чем импортный. В 1928/29 хозяйственном году средний удой коров восточно-финской породы в коммуне был 2560 л, а местных пород – 2250 (при среднем удое по республике 700800 л)[410]. Продажа молока приносила большой доход, как и выращивание породистых быков по заказу Наркомзема и продажа свиного мяса и поросят. В мае 1933 г. животноводческое хозяйство коммуны было названо одним из лучших в Карелии[411].
В 1929 г. в «Сяде» впервые посеяли пшеницу. С 1930 г., когда от опытной станции Ленинградской области было получено 10 кг яровой пшеницы для испытания ее в условиях севера, коммуна в течение нескольких лет снабжала соседние колхозы семенным материалом[412]. Урожаи были на 40–50 % выше средних урожаев по РСФСР, что во многом объяснялось широкой механизацией работ: помимо тракторов, которые впервые появились на Олонецкой равнине, коммунары использовали механическую молотилку и ряд других сельскохозяйственных машин[413]. Несколько раз коммуна была представлена на сельскохозяйственных выставках в Москве, и в 1934 г. участники выставки получили золотые медали и автомашину в качестве премии[414].
Первые годы члены коммуны не получали денежного вознаграждения за свой труд, им предоставлялись лишь бесплатное питание и жилье. Несколько окрепнув, правление стало выдавать каждому работнику по 10 руб. в месяц и на детей, в зависимости от возраста, от 20 до 40 руб. в год. Женщины были освобождены от многих домашних обязанностей. Общественная столовая обеспечивала всех четырехразовым питанием, в коммуне работали прачка и уборщица. Всей жизнью и работой руководило правление из пяти человек, в состав которого обязательно входила женщина. Первым председателем правления был Калле Лахти, в 1929 г. его сменил Калле Сийканен. Большое внимание уделялось культурной работе: в коммуне была библиотека, выписывалось 11 наименований газет и журналов, в клубе был четырехламповый приемник, бильярд, шашки, шахматы. Работал драматический кружок и самодеятельный эстрадный оркестр, под звуки которого танцевали в субботние вечера[415].
Понятно, что коммуна вызывала живой интерес у жителей района и в республике в целом – подобного хозяйства раньше никто не видел. В «Сяде» постепенно стали вступать местные крестьяне, сюда приезжали делегации из различных уголков Карелии и соседних российских областей. Например, только в 1931 г. коммуну с экскурсиями посетило 92 группы из Ленинградской области и КАССР[416]. На опытных участках проходили практику ученики школы колхозной молодежи и студенты Ленинградской сельскохозяйственной академии. Пресса активно пропагандировала опыт коммуны, особенно много материалов о «Сяде» публиковалось на рубеже 1920-1930-х гг. с началом коллективизации: жизнь и труд коммунаров преподносились как наглядный пример преимуществ колхозного строя. Писатели Эмиль Паррас и Лаури Луото с восторгом отзывались о коммуне в своих произведениях[417], ее гостями были знаменитый датский писатель Мартин Андерсен-Нексе и немецкий художник Генрих Фогелер[418].
В столовой коммуны «Сяде», Олонецкий район, 1932 г. Автор съемки не установлен, из фондов Национального архива Республики Карелия
Однако с ускорением темпов коллективизации характер хозяйства и атмосфера в «Сяде» постепенно изменились. В первую очередь это коснулось базовых принципов ее работы: экономическую автономию сменили спускаемые сверху планы. Основавшие «Сяде» коммунары начали ее покидать, и к февралю 1935 г. из 54 членов коммуны только шестеро были из Канады и трое – из США[419]. Осенью того же 1935 г. в коммуне начались первые аресты, а сама она
была преобразована в колхоз (с 1939 г. колхоз имени И. Папанина). Председателем правления после ареста Калле Сийканена был избран Эйно Стенфорс, которого вскоре ждала та же участь[420].
Финское руководство Карелии, вынужденное выполнять установки центра по проведению сплошной коллективизации, на первых порах всё же сумело несколько смягчить ее методы. В 1930 г. уровень коллективизации в республике был 15 %, т. е. в 4 раза ниже, чем средний по СССР, и одним из самых низких среди национальных районов
