В поисках мамонта - [5]
Так верили ламуты.
Амукзан отправился в урасу, где жил шаман. Он вошел в юрту. У огня сидело несколько мужчин и женщин.
— Здравствуй! — сказал Амукзан.
Мужчины пригласили Амукзана к огню и стали угощать его мясом. Амукзан был голоден и охотно с‘ел кусок оленины и выпил чашку кирпичного чая.
— Зачем приехал? — спросил его один ламут.
— Олени падают.
Где шаман?
Ламуты наклонили головы.
— Шаман умер. Его могила в лесу.
— Я пойду к шаману, — сказал Амукзан.
Один из ламутов вызвался проводить Амукзана. Они шли не более, получаса.
В лесу на поляне показался большой шест. Он был вбит в землю. На верхушку шеста был надет череп медведя. Ветер раскачивал череп и поворачивал в разные стороны.
«Медведь— владыка леса. Силой его духа шаман подчиняет себе всех животных, птиц, всех невидимых обитателей леса».
Так верили ламуты.
Ламут-шаман.
Недалеко от первого шеста стоял второй. На нем висела шкура оленя. На этом олене всегда ездил шаман. Когда ламуты хоронили шамана, они закололи его оленя, содрали шкуру и повесили ее на шесте. На похоронах присутствовали ламуты со всех ближних урас.
Каждый шаман имеет помощника, которого он выбирает себе сам. — Шаман передает своему помощнику искусство колдовать и все свои знания. После смерти шамана помощник заступает его место.
Новый шаман жил в соседней юрте. Он был помощником того шамана, которого разыскивал Амукзан, и теперь Амукзан решил отправиться за ним.
Когда Амукзан разыскал шамана и уговорил его ехать в урасу Семена Тарабикина, шаман взял своего помощника и все втроем сели верхом на оленей и тронулись в путь.
Всю дорогу хитрый шаман расспрашивал Амукзана о том, что было у них в урасе за последние полгода.
Заклинания шамана
В урасе Семена с нетерпением ожидали возвращения Амукзана. Люди то-и-дело выходили из урасы и смотрели в даль. Прошло два дня, а Амукзан не возвращался. Беспокойство охватило урасу. На третий день около полудня на горизонте показались три верховых оленя.
— Шаман едет! Шаман едет! — разнеслось по урасе.
Трое верховых приближались к кочевью Семена. Шаман ехал на белоснежном олене.
Ламуты верили, что во время заклинаний шаману приходится на время переселиться к «духам». Только на олене цвета молока шаман мог в‘ехать в «царство духов».
По наружному виду и одежде шаман не отличался от других ламутов своего племени. Он был среднего роста, стройный, с черными волосами, коротким носом, несколько вздернутыми губами и горящими глазами. Коричневатая, похожая на пергамент кожа, широкое лицо и выдающиеся скулы говорили, что шаман, как и другие ламуты, принадлежал к монгольскому племени.
Вечером начались приготовления к заклинаниям. Закололи оленя. Внутренности и лопатки убитого животного шаман взял для своего колдовства, а лучшие части от оленя ламуты спрятали, чтобы потом отдать их шаману: одни как плату за колдовство, другие должны были служить шаману пищей, когда он поедет обратно.
Из урасы вынесли все вещи, и шаман стал развешивать на стены фигуры людей и животных. Все они были вырезаны из дерева, слоновой кости, корней растения и были пестро раскрашены в яркие цвета. Это были «вспомогательные духи», которые помогали шаману при его заклинаниях. Никто не смел прикасаться к фигуркам, кроме самого шамана. Во время своих заклинаний шаман несколько раз окроплял их кровью убитого оленя и окуривал смолою кедрового дерева. К смоле он примешивал измельченные в порошок какие-то растения, отчего ураса наполнялась одуряющим дымом.
Закончив все свои приготовления к заклинаниям, шаман вышел из урасы.
Теперь в урасу вошли одни мужчины. Они присели на шкуры вдоль стен урасы.
Вход в урасу завешивала медвежья шкура. Посреди урасы вспыхивали догорающие угли очага и слабым светом освещали ламутов.
Медленно и беззвучно вошел шаман. Глубокая тишина наступила при его появлении. Теперь шаман был одет в кожаную накидку, с которой до самых пят спускались ремни. На груди у него были нашиты шкуры, на которых висели разноцветные стеклянные бусы, металлические пластинки и бубенчики. Они бряцали при каждом движении шамана. Грудь и спина колдуна были украшены зубами и когтями хищных животных и птиц. Его голову окутывал башлык, обшитый мехом полярного волка. На месте ушей болтались лоскутья из меха; они то поднимались вверх, до опускались вниз, когда шаман плясал. В общем голова шамана походила на голову волка.
В левой руке шаман держал свой бубен. На одной стороне бубна была натянута замшевая кожа, а с другой выглядывали человеческие фигуры, раскрашенные в красный цвет. Бубен был увешан многочисленными бубенчиками и металлическими пластинками. В правой руке шаман держал палочку, обшитую мехом.
Вот шаман ударил палочкой по бубну и, кружась, начал медленно двигаться вдоль стены урасы. Среди глубокой тишины послышалось глухое, монотонное пение.
Тихо позвякивали бубенчики и бряцали зубы и когти об одежду шамана. Низко склонившись, он прошел несколько раз около очага. Время от времени он делал знаки помощнику, и тот подбрасывал в огонь порошок. Тогда пламя очага взлетало вверх, и урасу окутывал крепкий одуряющий дым.
И при виде шамана в ламутах воскресали древние верования. Солнце посылало тепло, свет и оживляло землю. Ламуты почитали солнце с древних времен. В долгую и холодную зиму среди суровой природы огонь согревал и давал свет. И ламуты чтили огонь.
