В открытое небо: основано на жизни французского писателя и летчика Антуана де Сент-Экзюпери - [71]

С другой стороны – тишина, прерываемая только потрескиванием и шумами на проложенном по дну моря кабеле. Наконец доносится обычный нейтральный голос Дора:

– Завершите двадцать без единого происшествия, и вот тогда уже можно будет говорить об успехе.

Мермоз гнет свою линию. Каждую неделю делает он ночной перелет, выигрывая в доставке почты почти сутки. Взлетает и приземляется четыре недели подряд без единого инцидента. Дора день за днем следит за этой эпопеей из своего кабинета в Монтодране. Мермоз звонит в Тулузу в любое время дня или ночи, и на другом конце линии неизменно отвечает месье Дора. И Мермоз задается вопросом: есть ли у директора хоть намек на личную жизнь?

Коллеги из других компаний, пристально следящие за всем, что делает «Аэропосталь» и горя желанием перехватить доставку почты по воздуху, считают абсурдом ее попытки сделать регулярными ночные полеты. Ночи бывают ясными, но столь же обычны и облачные, когда теряются все ориентиры, когда единственное, что остается, – это компас, а при аварии сесть в темноте становится невозможно. Газета «Вечер» публикует довольно жесткую статью за авторством аргентинского летчика-ветерана, утверждающего, что летать по ночам – самоубийство.

Однажды, когда Мермоз входит в столовую для летчиков на аэродроме в Пачеко, летчик-ветеран Кведильяк идет ему навстречу.

– Невозможно летать ночью, Мермоз.

– Невозможно? А я вот летаю.

– Но это ж самоубийство. Это просто безумие! Ты нас всех ставишь под удар.

– Ночные полеты будут добровольными.

Пилот, собаку съевший на африканской линии, за спиной которого и вынужденные посадки в пустыне, и поломки в Испании, и десятки пролетов над Пиренеями, смотрит на него с едва сдерживаемым раздражением.

– Если будешь летать ты… как же мы, все остальные, сможем отказаться?

Мермоз пожимает плечами. Это уже не его проблема.

Они смотрят друг другу в глаза, ни один не отводит взгляда. Кведильяк вздыхает.

– Но откуда взялся этот каприз?

И тут раздражение перепрыгивает на другую сторону. Вены на шее Мермоза вздуваются.

– Каприз? Я для тебя – безумец с капризами?

Кведильяк теряет дар речи перед яростью шефа пилотов.

– Нет, это не каприз, Кведильяк. Наш чертов долг – доставлять эти письма получателям в наименьшие сроки. Не можем мы терять по ночам то, что выигрываем днем. У нас уже тысячи часов налета за плечами, мы знаем этот маршрут как облупленные, и я уверен, что с допуском на разумную безопасность это возможно. Риски, конечно, есть. Мы же летчики! Если кому-то хочется иметь безопасную работу, пусть переучится на флориста. Вы хотите быть флористом, Кведильяк?

Мермоз так близко придвигает свое лицо к лицу летчика, что может сосчитать торчащие из носа волоски. Один из двух должен отступить. Летчик глотает свою злость и так сильно сжимает зубы, что слышен скрип. Потом разворачивается и уходит. Мермоз остается там, где стоял: сделать шаг назад – значит потерять все.

И в последующие недели горят по ночам бочки с дровами, и он делает еще десять ночных вылетов – без единого происшествия.

В один из тех дней, когда в Буэнос-Айрес он прилетает ночью, а на следующий день, поспав всего три часа, приходит в офис на улице Реконкиста, возвращаясь к бумажной работе, у себя в кабинете он застает двух джентльменов в костюмах, ожидающих его на ногах, и еще одного – на его собственном стуле с сигаретой в зубах.

– Мермоз, в кабинете у вас беспорядок. Вы опоздали. И я до сих пор не получил информацию о расходах за первые две недели месяца.

– Месье Дора! Когда вы приехали?

– Восемнадцать минут назад.

Под рукой у него стопка досье, а вместе с ним два инспектора в ожидании его распоряжений.

– Мне нужен детальный отчет о ночных полетах.

– Все идет как по маслу!

– Мне не нужно ваше мнение, Мермоз. Мне нужен отчет.

– Есть! – Он говорит как бы в шутку, но так радостно, что месье Дора делает неопределенный жест. Можно даже сказать, что в этом жесте есть что-то похожее на потворство. Но это не единственный на сегодня визит. В то же утро в кабинет входит летчик Кведильяк. Секунду они молча смотрят друг на друга. Кведильяк пришел заявить, что он доброволец для ночных перелетов.

Мермоз вскакивает со стула, обходит стол и, не дав низкорослому и худощавому летчику уклониться, сгребает его в объятия, подняв на несколько сантиметров над полом. Кведильяк принял решение, но радости оно ему не приносит. Он никогда и никому в этом не признавался, но с самого детства, когда он маленьким мальчиком, укрывшись под одеялом, слушал крики отца и плач матери, он боится темноты. И всегда спит с включенной лампой, чтобы не вернулся к нему на рассвете пьяный в стельку, крушащий все на своем пути отец. Начальник летной службы взирает на него торжествующе, по-мужски держа за плечи. Оба знают, что они слишком уязвимы, чтобы не проявлять твердость.

Вслед за Кведильяком приходит еще один летчик, а потом еще один, и еще. Очень скоро все летчики аргентинского отделения компании изъявляют желание летать по ночам. Мермоз, к своему удовольствию, пожелания удовлетворяет.

Уже никто не потешается над претензией «Аэропосталь» установить гражданские воздушные линии, действующие по ночам. Некоторые компании из других стран даже начинают учитывать это обстоятельство. Есть те, кто смотрит на это дело как на путь страданий, который повлечет за собой большее число аварий и трагедий. А другие видят в этом твердый шаг к будущему коммерческой авиации, которая рождается у всех на глазах.