— Да? Неужто наши мольбы услышаны? — улыбнулся Булатов.
— Навряд ли, — отвечал Бор. — Мы едем по иным делам.
— Едите? Куда?
— Хотят с нами отправиться в Старую слободку, — объяснила Ярослава.
— Мы можем оплатить своё место, — выпрямился северянин.
Гордей приблизился к карте и стал бесцельно водить по ней пальцем.
— Мы тут встречались с Рожиновым, — продолжил прерванную беседу Бор, — так вот он…
— Рожинов? Это сумасшедший старик! — хмыкнул Булатов.
Он погладил рукой свою коротенькую бородку и пристально уставился на северянина.
— С тех пор, как погибли его сыновья, он вовсе спятил, — пояснил свою мысль Гордей. — Ладно… ладно… Я чего пришёл-то, — спохватился купец: — сказать, что уговорил Платона Бочарова ехать с нами. Он везёт какой-то груз из Новограда для семейки Ушлых. Согласен заплатить свою долю. Ты как на это смотришь?
Глебова довольно улыбнулась.
— Ушлых? — переспросил Бор. — Это гибберлинги?
— Да. Вы с ними знакомы?
— Просто слышал… А они сейчас в Старой слободке?
— Вроде того.
Северянин потёр нос и кинул взгляд на карту Глебовой.
— Вот Битый тракт, — показала та пальцем на тонкую полоску дороги. — Вот здесь, у Вороньего камня, перекрестье с Кошкиной тропой. То дорога в Поморье к зуреньцам. А именно в местечко Натопа. Нам же надо ехать по тракту на восток до Бранного моста… Вот он!
— А другого пути через реку нет?
— Можно спуститься вниз к переправе, — пояснил Гордей. — Но, во-первых, это далеко. Придётся делать большой крюк: сначала идти через Клыкастый лес по Кошкиной тропе. Потом сворачивать на развилке… Во-вторых, переправа тоже дело не быстрое. Да и дороговатое. В общем, и быстрее всего, и относительно безопасней — только Битым трактом до моста. За ним уже земли «жодинцев». Там легче…
— Ясно. Ну, так что: берёте ли вы нас?
Глебова вскинула брови и отчего-то вопросительно глянула на Гордея. Тот перехватил взгляд Ярославы и слегка утвердительно кивнул.
— Возьмём. Лишний меч в пути не помеха, — проговорила девушка.
— Тогда как нам узнать о времени отправления?
— Где вы остановились?
— В трактире у кузницы.
— Мы пришлём гонца.
— И всё же? Хотя бы дайте примерный ориентир?
— Через пять дней! — заявил Гордей. — Не раньше.
Бор поднялся, считая, что разговор окончен и пошёл к выходу. Следом двинулись и его товарищи.
Уже на улице гигант остановил северянина и спросил:
— А ты чего вдруг вспомнил про Белого Витязя?
— А что? Тебе что-то известно?
Первосвет подошёл ближе и не очень громко сказал:
— Белый Витязь — это никакой не миф, ни сказка. Он настоящий.
— Что? — не понял Бор.
Гигант нервно закусил верхнюю губу и огляделся. Дальше он уже говорил не так громко:
— Мне ещё дед рассказывал… Уже лет, эдак, двести… или триста, как у Малиновки иногда видят одинокого ратника, медленно едущего вдоль реки. Это бывает в те ночи, когда на небе полная луна.
— Звучит зловеще, — усмехнулся Бор.
— Обычно это бывает поздно вечером, — продолжил Первосвет. — Белый конь, на нём восседает громадный всадник… в белом же одеянии… доспехах…
— Ух! Прямо оторопь берёт! — сострил Бор. — И что этот… твой всадник?
— А что? Едет… судьбу свою ищет… зовёт…
— Откуда зовёт?
— Люди говорят, она в Малиновке спрятана.
— В реке?
— Малиновка — это душа Темноводья, — Первосвет сказал это с такой нежностью в голосе, что и Бор, и Семён, тоже слышавший рассказа своего товарища, одновременно испытали позабытое чувство странной неловкости, сравнимое с тем, как будто ты стал случайным свидетелем сцены, в которой объясняются в любви. — Красивее реки нет во всём Сарнауте. Эх, помню, бывало на ночной рыбалке…
— А зачем ищет? — осторожно спросил Прутик.
— Что? А-а… свободы хочет, — грустно пробормотал Первосвет. — А её нет… ибо судьба Витязя — судьба Темноводья. И он это понимает. Однако найти её никак не может…
— Почему?
— Она и сама несвободна… судьбинушка-то… доля… Ярмо носит.
— Какое-такое ярмо?
Первосвет сжал губы и не ответил. Кажется, он посчитал, что его всерьёз не восприняли, а раз так, то и говорить более не о чем.
Бор переглянулся с Семёном. Было видно, что северянин что-то задумал.
— Ладно… ладно… разберёмся, — пробормотал он, давая знак следовать в трактир…
…Ужинал я в полном одиночестве. В трактире было тихо, да так, что слышно было как потрескивают свечи. Хозяин сидел со скучающим видом, его жена суетливо прибиралась в дальней кладовке.
Я приговорил курочку, сыр оставил недоеденным (слишком острый, как на мой вкус) и сейчас неспешно попивал вино. По телу медленно разливалось тепло.
Честно говоря, не смотря на всю эту умиротворенность, я кипел, как вода в котле. Прошло ещё два дня, а мы всё ещё в Погостовой Яме. И мало того: ни конца, ни края этой тягомотине не видно!
Честно сказать, у меня уже зародилась мысль плюнуть на всё, и поехать в Старую слободку втроём. В конце концов, не думаю, что разбойники решат напасть на столь малое число путешественников. Во-первых, им нет от того никакого резона. Ведь что с нас взять? Разве коней… или что-то из амуниции…
Кстати, где мой огневолк задевался? Ему бы уже давно пора вернуться… А то придётся мне идти пешком в Старую слободку.
Так… на чём я, собственно, остановился? — задумался.
