— Эй! Ты куда?
Прутик резко остановился.
— А я… а я… думал, что вы уже ушли… что вы в трактире…
— Как тебе тут? Нравится?
— Не плохо, — уклончиво ответил Семён.
— Ясно… Пошли, пройдёмся по рядам торговцев. Отведаем местных блюд.
И мы вернулись назад на площадь. Где-то час бродили среди празднующей толпы, пробуя на вкус всякую диковинку.
Стало ясно, что от Семёна, как от толмача, есть толк. Он довольно сносно (так мне казалось) разговаривает с местными. Парень быстро свыкся с отведённой ему ролью и, очевидно, это ему нравилось.
— Ладно, — улыбаясь, сказал я. — Пора назад, к Первосвету…
— Постойте, — одёрнул меня Семён. — Тут… тут…
Он явно напрягся, подслушивая разговор двух мужчин.
— Что случилось? — озабочено спросил я.
Говорившие заметили наше любопытство и недовольно нахмурились.
— Мы просим прощения, — залепетал Семён. — Просто… просто… просто собираемся отправиться на днях в Старую слободку, а вы, как я случайно услышал, говорите…
— А вы откуда? — густо пробасил один из потревоженных мужчин.
Это был крупный толстый человек с длинной чёрной бородкой, доходящей до пояса.
— Из столицы, — отвечал Семён.
Я не вмешивался в разговор, стоял рядом.
— А что вам нужно в Старой слободке?
— Ну…
— Нас позвали… предложили работёнку, — ответил за Прутика я, демонстративно кладя руку на эфес фальшиона.
— А-а… ясым си то… понятно…
— А вы… говорили друг с другом про каких-то разбойников на Битом тракте, верно? — спросил Семён, кидая взгляд на меня.
— Саморавно… конечно, — отвечал второй собеседник — высокий худой старик с острым длинным носом. Он говорил с характерным для местных акцентом. — В тутошних лясках… лесах и раньше водились разбойники.
— Мы с ними свыклись, — подхватил разговор толстяк. — Честно говоря, большого лиха от них не было… никогда не было. Ну, пограбят. А иной раз и мы им наваляем…
— А что сейчас случилось? — теперь уж спрашивал я.
Мужчины переглянулись, будто испрашивали друг у друга разрешения. Заговорил старик:
— Бялы Витяць.
— Чего?
— Белый Витязь… его люди шайку побили… кого-то повесили… А сейчас на дороге другие разбойники.
— Пришлые, — добавил толстяк. — Никому спуску не дают, обозы торговые грабят… На днях, — тут он перешёл на громкий шёпот, — обнаружили купцов на дереве (толстяк огляделся)… вздёрнутых… У некоторых глаза выколоты и носы отрезаны.
— В лясках знетворяне телца… трупы… изуродованные находят, — добавил старик, качая головой. — Главарь этих душегубов — некий Посвист. Лютый человек…
— И что ваши ратники? Что ваш Дюжев? — удивлённо спрашивал я.
Мужички дружно махнули рукой и заругали Дормидонта. Поминали ему какие-то старые прегрешения, и вообще отозвались весьма нелестными словами.
— В столицу не писали? — снова спросил я. — Если ваши слова — правда, то это же…
— Так, так, саморавно… писали. Много писали, — кивал головой старик.
— А что за Белый Витязь такой?
— Защитничек, — хмыкнул толстяк, тряся бородой. — Чтоб и ему пусто было!
— Вы его знаете?
— Нет, его никто не знает. В глаза не видывали, только слухи ходят. А кто он, где он — не ясно. То ведают в Старой слободке… так, так… там должны знать.
На сём наш разговор окончился. Мы с Семёном поблагодарили собеседников, и пошли прочь с площади.
— Что скажете? — тихо спросил Прутик.
— Ты о чем?
— О дороге в Старую слободку.
— Не бойся, авось что-то да выгорит.
Семён тяжело вздохнул и хмуро поплёлся сзади. А я вновь вспомнил про огневолка. Какие вести принесёт? Чего доброго «расскажет»?
Мы вышли на узкую улочку и поплелись к трактиру. На одной из развилок нам встретилась небольшая группка парней. Вороны уже несколько минут пытались мне что-то сообщить, но углублённый в свои проблемы, я их проигнорировал. И вот теперь спохватился, но, да видно поздно.
То, что это люди Дюжева, было ясно и без подсказок. Не ясны были лишь мотивы, побудившие их стать на нашем пути. Возможно, у Дормидонта, хоть и с опозданием, но не на шутку разыгралось обиженное самолюбие. Как-никак я слишком откровенно прижал ему хвост, да ещё при его служаках. И потому ему захотелось показать, кто в доме хозяин (то бишь в Погостовой Яме). Либо он преследовал иные цели, суть которых мне была пока не понятна… Особенно в свете рассказов о лихом разбойнике Посвисте и «подвигах» Белого Витязя.
Незнакомцев было четверо. Крепкие, подтянутые, нагловатые, уверенные в себе… Что ещё добавить? Вооружены мечами, ножами… Доспехов нет, хотя под верхней одеждой могла быть кольчужка. И даже, неверное, есть!
Сейчас, как полагается, поищут повод для драки. (А я уверен, что её не избежать.) Для этого сойдёт любое слово, выражение или неподобающий тон.
Настроение у меня было… на грани доброго… благостного… Потому, за мечи я хвататься не стал, руки-ноги противнику ломать не собирался. Заводиться не хотелось, а вот подразнить — это можно.
Как и ожидалось, дорогу нам резко преградили, но что удивительно: все происходило, так сказать, без какого-либо словесного сопровождения. Незнакомцы решительно ринулись в бой. Оружие они не выхватывали, а лишь пока демонстрировали его наличие. Очевидно, они сюда пришли с конкретной целью… И, надеюсь, что она заключалась лишь в том, чтобы просто намять мне бока.
