В краю молчаливого эха - [31]

Крайний справа замешкался и тут же лишился двух пальцев на левой руке. Он по-девичьи всхлипнул и присел, сжимая раненную кисть.

Последние двое замерли в нерешительности. Но надо отдать им должное, что ни бежать прочь, ни сдаваться они не собирались.

Я озорно фыркнул и пошёл в атаку. Прямой колющий фальшионом в грудь левому ратнику. Такой удар тяжело отбить. Но парень сумел… Вернее, мне так хотелось, чтобы он сумел.

Тут же следом «выскочил» сакс, который жадно впился в бедро. Где и остался торчать, «наслаждаясь» своей добычей.

С четвертым покончил не менее быстро. Он вяло и как мне показалось неохотно атаковал. Я живо парировал фальшионом, при этом продолжая движение вперёд. Секунда, и моё тело оказалось у врага за спиной. Тот попытался повернуться, но снова вяло. Короче, для него было поздно реагировать: я с силой схватил его за волосы свободной рукой и сделал подсечку. Ратник гулко свалился на землю и тут же получим плашмя фальшионом по лбу. Кровь брызнула в стороны, а воздух сотрясся от дикого вскрика.

— Вот и всё, — довольно выдавил я из себя.

Правда, это ещё был не конец. Надо было ковать железо, пока горячо.

Кто же из них слабее духом? — мелькнула мысль. — Ну же! Ищи!

Остановился я на последнем ратнике, который схватился руками за лицо. В пылу битвы ему было не понятно, что разбитый лоб — это самое «лёгкое», чем он мог вообще отделаться. Но парня явно смущало обилие крови, заливавшей глаза. И он запаниковал.

— Кто вас послал? — гаркнул я ему в лицо, одновременно нанося удар коленом.

Парень свалился и ответил что-то невразумительное. Я навалился на него всем телом, вынимая гибберлингский нож.

— Конец тебе, сучёныш! — лезвие небрежно скользнуло по его щеке и остановилось у правого глаза.

— Пусти… а-а-а…

Я схватил одну из его рук и ловко придавил её коленом.

— Кто тебе приказал меня убить? — чуть ли не плюясь, проорал мой рот.

— Н-икто-о… нет… а-а-а…

Легкий нажим кончиком ножа. Парень напрягся и перестал трепыхаться, опасаясь нечаянно остаться одноглазым.

— Отвечать! Живо! Кто? Дюжев?

— А-а-а… стой… не надо…

— Кто? Конец тебе, — вновь прохрипел я, делая вид, что собираюсь вогнать нож. Даже для усиления эффекта, наложил вторую ладонь на рукоять.

— Стой! Я скажу… скажу…

— Кто?

— Дор… дор… мидонт…

— Дюжев? Полковник?

— Он… да… нам надо было лишь… а-а-а…

И парень громко зарыдал.

— Вот сука! — я резко поднялся. — Что он приказал?

— Ничего… ничего не приказывал, — послышался голос за спиной.

Я обернулся. Говорившим оказался парень с отрубленными пальцами. Он всё ещё стоял на коленях, кривясь от боли.

— Мы перепутали… мы просто перепутали, — продолжил этот ратник. — Искали одного… одного человека… Он тоже приехал из столицы… дел тут натворил… хотели его арестовать… сами наказать…

— Врёшь!

— Мы перепутали… это случайность, — упрямо повторил ратник.

— А вот я сейчас возьму и отрежу тебе уши… или нос… Что ты тогда скажешь?

— Твоя воля, — потупил взор парень.

— Я сейчас пойду к Дюжеву. Вот мы и посмотрим, говорите ли вы правду, или нет.

— Это случайность…

Ясное дело, что в случае неудачного исхода дела у парней Дюжева должна была быть отговорка. Однако спускать это всё нельзя. Никак нельзя!

Я забрал свой сакс, вытер клинки и, схватив Семёна за шиворот, поволок за собой. Оказывать помощь раненым не стал. Просто не хотел.

И вот где-то через полчаса мы были у Дормидонта.

Надо было видеть его лицо. Глазки забегали, уши покраснели, но Дюжев быстро совладал с собой.

— Я разберусь, — сухо начал он. — Обязательно разберусь… Эти дубоголовые балбесы свою получат…

— У меня подозрение, что они вовсе не ошиблись.

— Да? Почему?

— Нюх… собачий…

Дормидонт выдержал мой пристальный взгляд.

— Я разберусь… что да к чему, — повторился он, нервно облизывая губы.

— Хорошо же у вас в Погостовой Яме с гостями обращаются. Я напишу в столицу.

— Ваше право, — отчеканил Дюжев, кивая головой.

Нам с Семёном тут больше нечего было делать. И мы пошли назад в «винарську избу».

9

Искать встречи с Рожиновым я решил на следующий день. Во-первых, не стоило заниматься делами в праздник, тем более испорченный дракой, а во-вторых… а во-вторых… Наверное, просто лень. Такое ведь тоже бывает.

Первосвет, узнав о нападении погостовских Защитников Лиги, долго ругался. Я предупредил его, чтобы он сам не шатался по улицам городка.

— Это и тебя, Прутик, касается. Все эти местные «игры» слишком темны… и не так уж просты, как на первый взгляд может показаться. Вам ясно?

Оба закивали головами…

Нам подсказали, что Рожинова сегодня следует искать в его виноградниках, а именно в давильне, что находилась на Червнегурке — Красном холме. Это было где-то в версте от городка, как идти на запад.

Наш путь пролегал по утоптанной каменистой дороге. С обоих сторон от неё растянулись начавшие неспешно просыпаться от зимней спячки яблоневые и грушевые сады, а дальше уже пошли старые, но весьма ухоженные виноградники, на покрученных лозах которых уже разбухли жирные почки и потекли первые «слёзы».

Вообще, надо отметить, что природа юго-западных склонов кардинально отличалась от той, что я наблюдал с площадки Погостовой Ямы в вечер приезда в городок, когда мы с Дюжевым мерились, так сказать, силами.