У Прутика был глуповатый вид. Он всем своим естеством, всем сознанием влился в местный праздник. Глаза его горели, словно маленькие лампадки.
Я помимо воли улыбнулся: ну, ребёнок он ещё… совсем ребёнок. И какой из него соглядатай? Головнин меня совсем за дурака держит.
Было ясно, что роль Прутика была лишь в замыливании моих глаз, отвлечении внимания. Очевидно, повытчик таким образом рассчитывал на зарождение у меня ложного чувства абсолютной уверенности в том, будто я держу всё под контролем. Что этот парнишка, периодически строчащий письма в Новоград, ни хрена не понимает. А сие могло привести к тому, что я бы уже и не таился в собственных делах.
Настоящие соглядатаи, так сказать, были в тени. Мне не довелось ещё ни одного из них засечь, хотя Вороны и сообщали о страной тревоге, терзающей их железные «души». И либо эти самые соглядатаи были профессионалами своего дела, либо… либо тут были иные нюансы. Однако действовали те очень осторожно, стараясь не вызвать ни малейшего подозрения.
Думаю, легче всего было таким людям затеряться среди… людей же. Во-первых, можно было беспрепятственно вести наблюдение, притворившись или местным, или заезжим торговцем. Во-вторых…
Стоп! Тут мне сразу вспомнились следы странного лагеря у въезда в тоннель.
Почему «странного»? Наверное, от того, что тот торговый караван (так он «преподносился» обывателю), заночевавший у подножья гор, отчего-то побрезговал остановиться в Деревянцах. А логичнее было бы поступить именно так… если ты… если ты не контрабандист, или… или… Или?
Итак, караван не заночевал в Деревянцах. Значит, люди, ехавшие там, не желали «светиться». Хотели, так сказать, остаться инкогнито. Это во-первых.
А во-вторых, они… Тут я намерено не стал заканчивать свою мысль и огляделся. Среди этой разновозрастной и разношёрстной толпы было легко затеряться. И мой противник это знал, понимал и наверняка применял. А вот мне, в отличие от него, сие было бы трудно сделать. Слишком колоритная фигура.
Н-да! Тут я ничего не поделаю. Надо уезжать из Погостовой Ямы. И поскорее… Дождусь вот только огневолка… Я ведь его отослал разведать обстановку в округе. Ведь все эти недомолвки Дюжева, да и он сам — вызывали тревогу… подозрения…
Итак, каков дальнейший план?
Прежде всего, надо было бы найти некого Рожинова. О нём говорили мне и Фродди Непоседа, и Жуга Исаев. Подразумевалось, что этот человек окажет мне содействие. И мало того: просветит о тёмных делишках сего края.
Ехать в Старую слободку втроём было опасно. И я это понимал, и Первосвет, и, надеюсь, Семён. Дорога длинная (это тебе не по Светолесью шастать), и что скрывать — полная всяких неожиданностей. Полагаться только лишь на свою удачу — дело негожее. Хорошо бы действительно примкнуть к торговому обозу. Толпой оно и батьку бить не страшно! — так, кажется, говаривал Первосвет.
Так что мне вторым шагом следовало договориться о том, чтобы «прилепиться» к каравану.
Народные гулянья разгорались, как и костёр. Шум, гам, смех… Местные жители явно сговорились «разбудить» весну.
В одном месте устроили пляски да хороводы, в другом — мужчины боролись, в третьем — детишки гонялись друг за другом… Из-за всего этого пошла кругом голова и я выпустил из виду Прутика. Оказалось, что он, как говорится, пристроился с краю в какой-то молодёжной игре — сорви платочек. Парни пытались с разбега достать до разноцветных кусочков ткани, прикреплённых на высокой перекладине. Тех кому удавалось их сорвать, толпа приветствовала радостными вскриками, а неудачников — «пристыжали» забавными местными шутками, суть которых я понимал лишь по жестам. Некоторые из парней дарили сорванные платки понравившимся им девицам.
Семён стоял с открытым ртом и глупо улыбался, глядя на эту забаву Пока я пробирался к нему, его вытолкнули в круг и стали подзадоривать. Прутик стеснительно потупил взор, хотя было видно, что он, в общем-то, и не против поучаствовать в праздничной забаве.
Но от меня не утаилось то, что Семён всё-таки отчего-то грустил. Я отнёс это к тому, что он, очевидно, никогда не путешествовал в чужих далёких краях, и от того скучает по родным местам.
Прутик приготовился и быстро рванул с места. Его лицо сосредоточилось, выдавая внутреннее волнение, и через несколько секунд парнишка достиг заветного места и подпрыгнул, что ест мочи.
До платка он не достал. Толпа разразилась добрым смехом и на «сцену» вышел следующий претендент.
Да, высоковато. Думаю, я и сам бы не достал. А местные парни — длинные, как жерди. Им в самый раз.
Прутик, густо краснея, постарался куда-то ретироваться. Потупив взор, он стремительно «сбежал» с места позора, так что я настиг его аж у стены Обштинськой Купы.
