В конце они оба умрут - [79]

Рядом со мной присаживается на колени пожарный.

– Давайте мы отнесем его в машину скорой помощи.

Я наконец сдаюсь.

– Он не получал предупреждения, – вру я. – Доставьте его в больницу как можно скорее, прошу.

Я не отхожу от Матео, когда его везут на каталке в лифт, через холл и далее к машине скорой помощи. Врач проверяет пульс Матео и смотрит на меня с сочувствием. Сраное дерьмо.

– Нам нужно доставить его в больницу, вы же ви-дите! – говорю я. – Ну же! Что вы тут топчетесь! Поехали!

– Мне очень жаль. Он умер.

– СДЕЛАЙТЕ СВОЮ РАБОТУ И НЕМЕДЛЕННО ОТВЕЗИТЕ ЕГО В ГРЕБАНУЮ БОЛЬНИЦУ!

Другой врач открывает заднюю дверь скорой, но не вкатывает каталку с Матео внутрь. А достает черный мешок с застежкой-молнией.

Только не это.

Я выхватываю мешок у него из рук и выбрасываю в кусты, потому что такие мешки предназначены для трупов, а Матео еще жив. Я снова поворачиваюсь к нему, давлюсь слезами и просто подыхаю.

– Ну же, Матео, это я, Руф. Ты же меня слышишь, да? Это Руф. Просыпайся. Прошу, очнись.

21:16

Я сижу на обочине, а медики засовывают в мешок Матео Торреса.

21:24

Меня осматривает врач, пока машина скорой помощи на полной скорости везет нас в больницу Страус Мемориал. Сидя в скорой, я снова и снова вспоминаю, как погибла моя семья. Сердце горит в груди; я ужасно злюсь на Матео за то, что он умер раньше меня. Не хочу сидеть в скорой, хочу найти велопрокат или просто убежать, несмотря на то что дышать так больно, и в то же время не могу оставить Матео тут одного.

Я рассказываю парню в мешке для трупов обо всем, что мы планировали делать вместе, но он меня не слышит.

В больнице нас разделяют: меня уводят в реанимацию, а Матео везут на каталке в морг.

Сердце горит у меня в груди.

21:37

Я лежу на больничной койке и дышу через кислородную маску, параллельно читая полные любви послания от плутонцев под моими фотками в инстаграме. Здесь нет идиотских плачущих смайликов, они знают, что я этого всего терпеть не могу. Больше всего меня пронимают их сообщения под моей последней фотографией с Матео:

@tagoeaway: Мы оторвемся тут за тебя по полной, Руф! #плутонцынавсегда #плутонцынавечно

@manthony012: Я люблю тебя, брат. Встретимся на следующем уровне. #плутонцынавсегда

@aimee_dubois: Я тебя люблю и буду искать тебя всюду каждый день своей жизни. #созвездиеплутон

Они не пишут «береги себя» или что-то в этом роде, потому что знают, что к чему, но, без сомнения, болеют за меня душой.

Они оставили комментарии подо всеми сегодняшними фото у меня в аккаунте, написали, как им жаль, что их не было с нами в «Арене путешествий», в офисе «Жизни в моменте» и на кладбище. Везде.

Я открываю наш плутонский групповой чат и отправляю им полные боли слова: Матео погиб.

Соболезнования начинают прилетать с такой скоростью, что у меня кружится голова. Они не спрашивают подробностей, хотя, могу поспорить, Тэго изо всех сил борется с желанием узнать, как это произошло. Какое облегчение, что он все же сдерживается.

Мне необходимо на секунду прикрыть глаза. Ненадолго, потому что времени у меня остается совсем чуть-чуть. Но в случае, если я не проснусь из-за каких-нибудь осложнений, я отправляю плутонцам последнее сообщение: «Что бы ни случилось, развейте мой прах в парке Алтеа. Обнимаю каждого до хруста. Я люблю вас».

22:02

Я просыпаюсь от кошмара. В нем Матео полыхал огнем, обвиняя меня в своей смерти, говоря, что не умер бы, если бы не познакомился со мной. Эта мысль прожигает мне мозг, но я быстро отгоняю ее, убеждая себя, что это всего лишь кошмар, ведь Матео точно не стал бы никого ни в чем винить.

Матео больше нет.

Он не должен был так умереть. Будучи столь бескорыстным человеком, Матео должен был кого-то спасти. Нет, пусть смерть его и не была геройской, умер он героем.

Матео Торрес совершенно точно спас меня.

Лидия Варгас

22:10

Лидия сидит на диване, ест конфеты, чтобы успокоить нервы, и позволяет Пенни не спать. Бабушка Лидии уже легла, утомленная часами, проведенными с внучкой, да и сама Пенни постепенно успокаивается. Она не капризничает и не ноет, как будто знает, что нужно дать маме передохнуть.

У Лидии звонит телефон. Этот тот же номер, с которого Матео звонил ему днем, номер Руфуса. Она отвечает:

– Матео!

Пенни смотрит на дверь, но Матео не обнаруживает.

Лидия ждет его голоса, но на том конце молчат.

– …Руфус? – Сердце ее бешено стучит, она закрывает глаза.

– Да.

Это случилось.

Лидия роняет телефон на диван и бьет кулаком по подушке, пугая Пенни. Лидия не хочет знать, как это случилось. Не сегодня. Ее сердце и так разбито, не стоит топтаться на осколках. Крошечные ладошки отнимают руки Лидии от лица, и, как и раньше, Пенни начинает плакать, потому что плачет ее мама.

– Мама, – лопочет Пенни. Одно-единственное слово говорит Лидии сразу все: ты рассыпалась в прах, но надо собраться. Если не ради себя, то ради своей дочери.

Лидия целует Пенни в лобик и поднимает трубку.

– Ты еще тут, Руфус?

– Да, – снова произносит он. – Соболезную.

– А я тебе, – отвечает Лидия. – Где ты сейчас?

– В той же больнице, что и его папа.

Лидии хочется спросить, в порядке ли он, но она знает, что совсем скоро это будет неважно.