Ноябрьский вечер. Девять часов. Суббота. Мы с Джони и Тони тусим в городе. Тони из соседнего городка и хочет развеяться. Его родители очень религиозные. Неважно, какую именно религию они исповедуют, – в определенном смысле все религии одинаковые, все не одобряют то, что парень-гей субботним вечером тусит с друзьями. Каждую неделю Тони пичкает нас библейскими историями, и по субботам мы появляемся на пороге его дома подкованными в притчах и в серьезном отношении к жизни, ошеломляя его родителей невероятной душевной чистотой. Они суют Тони двадцатку и велят хорошо провести время в нашем научном кружке. Деньги мы тратим на романтические комедии, на игрушки из десятицентового магазина[2], на музыкальные автоматы в забегаловках. Наша радость – ближайшее подобие Господней милости, которое мы в принципе способны познать, поэтому, думаем, родители Тони поняли бы нас, если бы не упорное непонимание стольких вещей.
Тони должен вернуться домой до полуночи, так что у нас операция «Золушка». Своего мы, впрочем, не упускаем.
У нас в городе нет отдельных тусовок для геев и тусовок для гетеро. Все смешалось довольно давно, и, думаю, это к лучшему. Когда я учился во втором классе, геи постарше либо отправлялись развлекаться в большой город, либо развлекали себя сами. Сейчас с этим полный порядок. Парни-натуралы пробиваются в бар Queer Beer. Парни, которые любят парней, тусят с девушками, которые любят девушек. Даже если ты перевариваешь исключительно танцевальную музыку или блюграсс-панк, на танцполах тебя примут: танцуй как умеешь.
Это мой город. Я живу в нем всю жизнь.
Сегодня наш гей-братский приятель Зик выступает в местном книжном. У Джони есть водительские права штата, где живет ее бабушка, поэтому она везет нас на родительском седане. Мы открыли окна и врубили радио: прикольно же думать, что наша музыка огласит целый район и смешается с воздухом. На Тони сегодня больно смотреть, и мы позволяем ему крутить рычажок автомагнитолы. Он выбирает станцию «Хандра-Фольк», и мы спрашиваем, что с ним.
– Не могу сказать, – заявляет он, и мы понимаем, о чем он. О безымянной опустошенности.
Чтобы подбодрить Тони, мы покупаем ему в местном круглосуточном магазине синий «Слерп-Слерп». Глотки мы делаем по очереди, чтобы проверить, у кого самый синий язык. Вот Тони начинает высовывать язык вместе с нами – все, порядок, парень оклемается.
Местный книжный – у самой дороги; когда мы добираемся до него, у Зика уже целая толпа слушателей.
Сцену он устроил в отделе европейской истории и сдабривает свой зажигательный рэп именами Коперника и императора Адриана. В магазине не протолкнуться. Малышка из детского отдела сажает Плюшевого Зайца[3] себе на плечи, чтобы ему было лучше видно. Мать девочки стоит рядом, держит ее за руку и кивает в такт мелодии Зика. Гей-братия устроилась в отделе садоводства, трое натуралов из юношеской команды по лакроссу – в отделе художественной литературы. Натуралы похотливо таращатся на местную продавщицу, а та, похоже, не против. Очки у нее в оправе цвета лакрицы.
Толпу я рассекаю, как горячий нож масло, здороваюсь, улыбаюсь. Мне нравится эта тусовка, эта парящая реальность. Я летун-одиночка, взирающий на Страну Бойфрендов и Герлфрендов. Я триоль в середине песни.
Джони тащит нас с Тони в отдел селф-хелпов. Несколько задротов уже там, кое-кто из них пытается, игнорируя музыку, узнать «Тринадцать способов стать эффективной личностью». Я в курсе, что Джони привела нас туда, потому что порой просто необходимо устроить дикие пляски в отделе селф-хелпов местного книжного. И мы устраиваем. Тони мнется: пляшет он так себе. А ведь я миллион раз говорил ему: в настоящих плясках главное – не как это выглядит со стороны, а кайф, который ты ловишь в процессе.
Джайв от Зика заразителен. Люди подпевают, в экстазе падают штабелями. Книги на полках превращаются в калейдоскоп – в кружащиеся разноцветные ряды, в мелькание слов.
Я раскачиваюсь. Я пою. Я возношусь. Друзья рядом со мной, Зик вплетает в свою мелодию гугенотов. Я кружусь и сшибаю с полки несколько книг. Когда песня заканчивается, я наклоняюсь, чтобы их поднять.
Я хватаюсь за пол и буквально наталкиваюсь на крутые кроссовки.
– Твоя книга? – осведомляется голос над кроссовками.
Я поднимаю голову, и… Вот он передо мной.
Волосы у него торчат в разные стороны. Глаза посажены слишком близко, но, боже праведный, они зеленые. На шее у него маленькое родимое пятно в форме запятой.
По-моему, он просто чудо.
Он протягивает мне книгу. «Мигрени только у вас в голове».
Я чувствую свое дыхание. Чувствую свой пульс. Чувствую, как рубашка наполовину вылезла из брюк. Я благодарю его, забираю книгу, ставлю ее обратно на полку. Селф-хелпы, книги о том, как помочь себе, мне теперь не помогут.
