В капкане - [27]

— Эй, хозяин, тут ли ты?

Через пару секунд за стеклом показалось усатая физиономия Петровича.

— Бегу, красавица, бегу.

Тамара любила поболтать со стариком. Он был единственным мужчиной (пусть и в возрасте), называвшим ее умницей и красавицей. Мелочь, конечно, а женскому сердцу все одно приятно.

— Здравствуй, девушка! Все хорошеешь? — вышел из ворот Николай Петрович, сияя вставной челюстью и круглой плешью на темечке.

— Эх, — твоими бы устами, дядь Коль, мед пить, — вздохнула женщина, махнув рукой.

Она умышленно назвала его дядей, хотя следовало бы дедом, повышая в своих глазах собственную значимость. Одно дело, когда вас красавицей величает дедушка и совсем другое, когда — дядя.

— А почему такой упадок настроения?

— А потому как, хорошела бы, так мужики б вокруг вились. А так — ни единого.

— С мужиками нонче по всей стране проблема, аккурат, как после войны.

— Тогда хоть не обидно было, а сейчас… — она снова махнула рукой. — Перевелся ваш брат: ни кобелей, ни бабников — алкашня одна.

— Что есть, то есть, — вздохнул Петрович. — Кто постарше — пьет, кто помоложе — наркоманит. А который нормальный, так тому не до баб, деньги зарабатывает.

— Правда твоя. Извела новая жизнь мужиков, ни погладить, ни слово ласковое сказать.

— Ну, как же, а я тебе завсегда говорю.

— Говоришь, говоришь, — грустно кивнула она. — Да одними разговорами делу не поможешь.

— Оно так. Я уж стар, внучок еще молод, так что тоже расписываемся в бессилии.

— Как он там? Хоть приезжает?

— Нечасто. Что тут делать — грязь месить? Все к себе зовет. Говорит, продавай коттедж, покупай квартиру — живи в цивилизации.

— А ты?

— Да, грешным делом, дал объявленьице. Так, ради спортивного интереса, прицениться. Пока ничего подходящего. Стало быть, и думать не о чем.

— Ну, тебе видней, — кивнула Тамара, протянув газеты. — Там квитанция за телефон снизу торчит.

— Угу, вижу, спасибо.

— Поговорить, я смотрю, ты мастер — счет, как портянка.

— Есть такая слабость, — кхекнул в усы Петрович. — Что нам, старикам, остается, только поговорить.

* * *

Бежевый «Ниссан» притормозил у автобусной остановки в тот момент, когда Полынцев окончательно распрощался с родственной версией.

— Лейтенант! — крикнул из открытого окна потерпевший Васьков. — Куда путь держим?

— В РУВД.

— Поехали.

Не было ни одной причины, по которой от этого предложения стоило бы отказаться. Нырнув в пахнущий кожей просторный салон, Полынцев невольно сравнил его с дряхлым тарантасом Мошкина, и…

Здесь бы следовало описать восторг молодого лейтенанта, увидевшего шикарную отделку зарубежного авто (что было бы вполне логично). Но у Полынцева, как назло, отсутствовала тяга к роскоши. То ли дедова красноармейская кровь давала себя знать, то ли сказывались издержки воспитания — но не забирало. У него напрочь было отбито чувство жадности, его раздражали кадры красивой жизни на экранах телевизоров, смешили силиконовые дамочки и женоподобные мужчины. Он плевал на богатство, не стремился к наживе, смеялся над алчностью некоторых коллег, замирающих при шелесте зеленых купюр. Он был моральным уродом. Может, потому до сих пор и не женился. Все искал скромную Аленушку из сказки, а попадались лишь хабалки с желудком вместо головы.

Словом, глядя на шикарный «Ниссан» Васькова, Полынцев думал о старом жигуленке Мошкина, который чихая и кашляя, смеша прохожих и пугая автомобилистов, делал очень и очень достойное дело — служил.

— Какая беда в эти края занесла? — поинтересовался Васьков, плавно нажимая газ. — Участок, вроде бы, в другом месте?

— Вы думаете, участковый только на своей территории работает?

— А что, нет?

— Конечно, нет.

— Нашли дом, который я показывал?

— Спасибо, нашли.

— Не за что. А убийство раскрыли?

Полынцев встрепенулся. В голове у него промелькнула какая-то умная мысль. Правда, столь быстро, что успела лишь подсказать первоначальные действия. О том, что делать дальше, умолчала.

— Кстати, о птичках, — вытащил он из папки фотографию задушенного старика. — Ну-ка, посмотрите, это ваш хозяин?

— Не мой, а квартиры, — брезгливо сморщился Васьков. — Я ведь уже говорил — да.

Полынцев достал фото первого трупа.

— Или этот?

— Их что, двое?

— Двое.

— Что, родственники?

— Не знаю, пока разбираемся.

— Обоих, что ли, присушили?

— Обоих.

— Значит, родственники.

— Почему так считаете?

— А что тут считать — в одном месте, в одно время, два похожих человека, одного примерно возраста. Совпадение?

«Действительно, — подумал Полынцев. — Такое количество трупов может говорить лишь об одном — не случайно. Это понимают даже посторонние люди. Однако рабочая версия имеет право на жизнь только тогда, когда ее можно пощупать руками. Родственный мотив был пока неосязаем, а, следовательно, относился к разряду домыслов и догадок. На этих приправах кашу не сваришь».

— Не факт, — вздохнул он, убирая фотографии в папку.

— Ну, вам виднее. Мне рухлядь можно из квартиры выкидывать? Ремонт делать мешает.

— Пока рано.

— А когда?

— Когда следствие закончится.

— Это долго?

— По-разному бывает.

— А что с моим драчуном?

— Сидит ваш хулиган, тоже ждет окончания следствия.

— Не думал, честно говоря, что его посадят.