В канун бабьего лета - [19]
— Ты должен за радость счесть, что я… что мы — Назарьевы берем твою… в ногах должны лазить! — гремел Назарьев-старший.
Рядом со сватом на лавке сидел его брат, пришедший оборонить удрученного родича. Сказал, глядя в пол, неторопливо, густым басом:
— Оно, конечно, дело скандальное… И нам тоже не в радость. Но надо бы порешить его миром. Мы — свои люди.
— Миром? — взвился Назарьев. — Ежели б он у меня гуску украл — другое дело, а то ить человека, невесту запропастил! — И прорычал: — Мир-ром… Свои люди… Сын у меня — один! Вот так!
У дверей в сенцах толпились гости, переругивались:
— Куда лезешь?
— Невесты чтой-то не видать…
— Погоди… Заминка.
— Чего не пущают? Чего торгуются?!
— Чего там Гаврила раскричался? Чем не угодили?
— Назарьевы — породушка злая. Брат Гаврилы как-то девку ночью на могилках к кресту привязал: не пошла с ним, огрызнулась, вишь ты…
— Душа горит со вчерашнего…
— Гля, ребята, закуска, давай-ка бутылку.
Загремели тарелки, зазвенели вилки.
Со двора доносилось позвякивание лошадиной сбруи, топот, скрип. Дед Игната, глухой и подслеповатый, растерянно топтался с палкою возле печи, дожидаясь приглашения за стол. Он то и дело оттопыривал ухо ладонью, моргал слезящимися глазами, но понять ничего не мог.
— В разор вогнать хочешь? — не унимался Назарьев. — Клеймо наложить? — Он озверело стрелял глазами в свата и сваху. Крылья носа у него побелели. — Куда мне девать гостей? Куда?! — потряс гневно руками. — На ветер?! — Он замычал, затопал ногами.
Из напиравшей толпы, ходко ворочая плечами, вынырнул Никита Казаркин. Он избочился и что-то шепнул на ухо отцу. Назарьев-старший скрипнул зубами, судорожно кривя рот, поглядел на заплаканную меньшую дочь Пелагею, что, пугливо вздрагивая, жалась к матери, лихо крутнулся на каблуках, выбросил вперед руку, крикнул:
— Отдавай младшую!
Стихли все враз. Пелагея тесней прижалась к матери, закрыла лицо платком.
— Сват, как же, годами не вышла… — взмолился хозяин.
— А мне как? Как мне, говорю, быть? Весь род опоганить? Не знаешь ты нас! Да я тебя, отца такого… живьем…
— Не знаю… как атаман, — всхлипнул хозяин и обхватил голову руками.
— К атаману! Живо! — скомандовал Назарьев. — Дружка! Четверть самогону! Гости! З-заходи-ите!
Отец не глядел на сына, ни о чем его не спрашивал, будто забыл о нем.
Игнат исподлобья глядел на Пелагею. Слыхал про нее от сестры, но не видал раньше. Женой станет? Неужели? Как же, батя?.. Он глядел на опухшую от слез Пелагею и лелеял надежду, что откажет атаман, — не должна власть допустить такое. А гости, гремя стульями и табуретками, рассаживались за длинным столом в зале, раздергивали занавески, сгребали с подоконников цветочные горшки. В комнатах становилось светлей.
— Никитушка-агнец посоветовал, — услышал за спиной Игнат.
— Взаправду говорят, чужую беду — руками разведу…
— Уладчивый человек.
Не устоял атаман Шутов под напором богатого и делового Назарьева, да и предвидел старик, что недолго уж ему атаманить на хуторе. В Петрограде и Москве бунтует рабочий люд, на Донщину докатываются дурные вести. Временное правительство, должно быть, до поры до времени. Опрокинул стакан жгучего самогону, хрустнул огурцом, сказал: «Гуляйте!»
С шумом, гулко топоча каблуками, ворвались во флигель отец и дружка. «Неужели им все одно, какая невеста будет сидеть за столом? — дивился Игнат. — Вот как — садятся, подвигают тарелки, будто ничего вовсе не случилось. Про погоду говорят, про зябь…»
Игнат растерянно глядел на свадебный стол, на котором ощетинилась клешнями горка красных раков, возвышались четверти мутного самогона, розовели круглые пасти тарелок со взваром, поблескивали жиром противни с холодцом.
— А когда же венчаться? — спросил дед Назарьев.
— Успеется, — отмахнулся Гаврила. — Ты садись за стол.
Отец Игната всех рассаживал, поторапливался, как, бывало, на базаре он торопился выгодно продать или купить нужную вещь.
— Не венчанные — не будут жить, — сказал хриплый женский голос в толпе. — Господь их разведет.
— Мой-то кум живет — и ничего… Дети рождаются.
После первой рюмки гости чувствовали себя неловко, скованно, перешептывались и не осмеливались глядеть Игнату в глаза. Потом выпили по второй, загомонили, заговорили громче. И загуляла свадьба. Поначалу робко, потом — звонче, разухабистее. Кто-то в раскрытое окно подал гармошку. Игнату хотелось плакать от обиды, сидя рядом с незнакомой, но строгий взгляд отца подбадривал: «Наша взяла! Мы — Назарьевы!» Гости заревели «горько», и Игнат близко увидел лицо невесты, ее толстые губы, что жадно тянулись к его губам, круглые серые глаза. Робея и радуясь, прикрываясь длинной, не по росту фатой старшей сестры, она поцеловала жениха. «Стало быть, все? Неужели? — со страхом спрашивал себя Игнат. — Или, может, шутейно все это затеяли, чтоб не пропала дорогая закуска? Может, не захотела венчаться, а потом… потом…» Недавно был такой случай на соседнем хуторе: накануне свадьбы арестовали отца невесты за воровство. Свадьба расстроилась, а гулять — гуляли. Шумно, весело. Отец с матерью жениха припомнили, что у сына день рожденья в этом месяце. И чтобы не пропала закуска, загуляли. Так же пили и ели, как на свадьбе, с той разницей, что не кричали «горько». Когда же его, Игната, день рожденья? Будто в августе… Жених глядел на гостей, искал сочувствия и ответа в их глазах. А гости жевали, пили, обнимались. «Погуляйте, попейте, давно все до кучи не собирались, но потом не вздумайте свадьбу корить и хулить, — поскрипывая зубами, злился жених и грозил: — Вы запомните этот день».
Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».
В сборник известного советского писателя Юрия Нагибина вошли новые повести о музыкантах: «Князь Юрка Голицын» — о знаменитом капельмейстере прошлого века, создателе лучшего в России народного хора, пропагандисте русской песни, познакомившем Европу и Америку с нашим национальным хоровым пением, и «Блестящая и горестная жизнь Имре Кальмана» — о прославленном короле оперетты, привившем традиционному жанру новые ритмы и созвучия, идущие от венгерско-цыганского мелоса — чардаша.
В новую книгу Людмилы Уваровой вошли повести «Звездный час», «Притча о правде», «Сегодня, завтра и вчера», «Мисс Уланский переулок», «Поздняя встреча». Произведения Л. Уваровой населены людьми нелегкой судьбы, прошедшими сложный жизненный путь. Они показаны такими, каковы в жизни, со своими слабостями и достоинствами, каждый со своим характером.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.