В канун бабьего лета - [17]

Шрифт
Интервал

— Богатые любят, чтоб им позавидовали.

Прасол Дорофей, встречая жениха, подмигивал:

— Казакуешь последние деньки? Х-хе, пора твоя хорошая. Ежели подмога нужна будет — скажите. За невестой надо ехать на красивых резвых конях. Это, брат, один раз в жизни бывает.

Деян-образник, щуря масленые под рыжими бровями глаза, всякий раз при встрече норовил посмеяться. Должно, затаил обиду, что Назарьевы дочь его обошли, погребовали.

— Стало быть, скоро привезешь в станицу девку в лоскутьях? — спрашивал он. — Говорят, будто красивая, а? Большеглазая вроде? Вот я с нее матерь божью рисовать буду.

— Ты гляди, как бы я тебя плетью не разрисовал! — грозился Игнат, гарцуя на коне, помахивая плетью.

— Жеребцуй, Игнат, ты покуда не женат, — подмигивал Деян-образник, будто не слыша обидных слов, довольный собственным складным стишком.

Прощался Игнат с холостяцкой жизнью бурно и весело — собирал в своем саду сверстников, уставлял стол бутылками, закусками. Хвалился:

— Женюсь я, ребята, на самой красивой девке в хуторе. Это как, а? — обводил гостей торжествующим взглядом.

— Ты привез бы ее, все ж таки поглядеть любопытно.

— Увидите, пальчики облизать успеете, — смеялся Назарьев.

— Мой дядюшка на днях девку привел. Ночью. — Начал один из дружков. — Будит моего батю: «Братка, я жену привел. Погляди». Отец с поля приехал уморимшись. Завтра, говорит, не до поглядок. Утром умылся батя и спрашивает: «Ну где жена?» А дядя мурлыкнул: «Было б вчера глядеть. Ушла ночью». Га-га…

За столом захохотали.

— Это ты к чему? — спросил недовольный Игнат и перестал наливать в рюмки, зажав в руке горлышко бутылки.

— Да это я так… чудно получилось.

— Мы тут про свое…

— Семейного тебе ладу!

— Пьем за твою красавицу! — Парни, захмелев, лезли обниматься.

Игнат, обласканный друзьями, ликовал:

— Привезу ее, в шелка одену!..

— За ее здоровье!..

— Повезло-о…

В один из таких вечеров прискакал в станицу на худой кобыленке охлюпкою Демочка. Привязал ее у ворот. Робко взошел на двор, оглядывая кусты малины, залоснившиеся кисти винограда, краснобокие яблоки. Подсел к Игнату за уставленный бутылками стол, зашептал торопливо:

— Братка, опять этот чужак Каретников объявился. За Любавою… как ужака…

— Опять по проулку шастает?

— Возле перелаза стоял вечером с Любавою.

— А про что говорили?

— Не слыхал. Руку он ей пожимал…

— Сон видал, что ли?

— Взаправду. Я даже один разок из рогатки его по коленке — цок, чтоб охромел.

— Ты бы ему — в зубы! — Игнат показал кулак.

— Я не сдюжаю.

— Эх, а казак. Не робь! Ну, а Любава что? Как? На вечера к невесте собираются?

— Хлопочут они… Папанька стол им делает, скамью длиннющую. По вечерам девчата приходют, песни играют… А Любава загореванная какая-то.

— Ну, это она притворяется, — разъяснил брат. — Чтоб мать свою не обидеть, подружек. Вроде как не хочется ей в станицу. А сама небось деньки считает… Да, гостей будет много. Так вот, припозднился шутник Каретников. Надо бы, надо мне в хутор наведаться. Выпей винца. Ты не пробовал такого.

— Я… я подарок припас…

— Ну, спасибо, мой пастушонок. Я вот тебе подарок сделаю. — Игнат сходил к крыльцу и бросил на плечо Демочке новые штаны. — Возьми. Ежели великоваты, перешьете. Хочу, чтоб и ты на свадьбе нарядным был.

— Спасибо, — прошептал Демочка, зажав под мышкой обнову.

— Иди в сад, иди. Ешь, что понравятся. А за Любавой… — Игнат весело погрозил. — Приглядывай!

* * *

Отец Игната резал поросят, баранов, птицу. Лилась по базу горячая кровь, стлался снеговой порошею гусиный пух. На речке с утра до вечера бултыхались подрядившиеся у Назарьевых рыбаки и раколовы. Из соседних домов волокли посуду, скамьи, табуретки и столы. На длинных веревках сушились выстиранные белые простыни и скатерти.

Плыл, растекался по станице от назарьевского дома запах жареного мяса, печеных груш, сдобного, на молоке замешенного пшеничного хлеба. Распахивая тяжелые ворота, на просторный баз въезжали гости, и всяк норовил обнять и облобызать жениха.

За три дня до гулянья свадьбу порешили справить на хуторе Дубовом у сватов: в станицу закатилась банда загулявших казаков-дезертиров. Не ровен час, нагрянут на свадьбу — им бы поесть да крепко выпить — и расстроят доброе дело.


Хутор спал, утомленный тревогами.

Высоко в предутреннем небе простонал самолет, а в соседнем дворе спросонья прохрипел петух. И опять все стихло, лишь в передней тревожно отсчитывали минуты часы-ходики.

Игнат слышал, как в зале прерывисто дышала Пелагея: тоже не спала, не иначе как мучилась и терялась в догадках — а что же станется теперь с сестрою, с нею самой, с мужем? Не знал этого и Игнат. Год назад жизнь круто свернула с широкого укатанного шляха на обочину. Надолго ли? Непонятно все и темно, как в этой комнатушке-заборке. И вот она, неожиданная встреча с Любавою…

Томительно-сладкое чувство охватывало Назарьева, когда вспоминал он невозвратное и дорогое — веселые хуторские игрища, ухаживанья за Любавою, иной раз про себя усмехался, зримо представляя былые беззаботные забавы. Иногда возгоралось жарким пламенем, а потом вмиг, как залитый водою костер, притухало давнишнее, не стареющее с годами чувство, но совсем не угасало. Бывало и такое, когда в памяти всплывали картины свадьбы, — приезд к невесте, растерянность и метания отца, слышал Назарьев отчетливо вскрики гуляющих, надрывный рев гармошки, — места себе не находил, брел бездумно куда-нибудь, кидался в лодку и до изнеможения греб веслами… Забыться хотелось.


Рекомендуем почитать
Сердце помнит. Плевелы зла. Ключи от неба. Горький хлеб истины. Рассказы, статьи

КомпиляцияСодержание:СЕРДЦЕ ПОМНИТ (повесть)ПЛЕВЕЛЫ ЗЛА (повесть)КЛЮЧИ ОТ НЕБА (повесть)ГОРЬКИЙ ХЛЕБ ИСТИНЫ (драма)ЖИЗНЬ, А НЕ СЛУЖБА (рассказ)ЛЕНА (рассказ)ПОЛЕ ИСКАНИЙ (очерк)НАЧАЛО ОДНОГО НАЧАЛА(из творческой лаборатории)СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЕ СТАТЬИ:Заметки об историзмеСердце солдатаВеличие землиЛюбовь моя и боль мояРазум сновал серебряную нить, а сердце — золотуюТема избирает писателяРазмышления над письмамиЕще слово к читателямКузнецы высокого духаВ то грозное летоПеред лицом времениСамое главное.


Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.


Музыканты

В сборник известного советского писателя Юрия Нагибина вошли новые повести о музыкантах: «Князь Юрка Голицын» — о знаменитом капельмейстере прошлого века, создателе лучшего в России народного хора, пропагандисте русской песни, познакомившем Европу и Америку с нашим национальным хоровым пением, и «Блестящая и горестная жизнь Имре Кальмана» — о прославленном короле оперетты, привившем традиционному жанру новые ритмы и созвучия, идущие от венгерско-цыганского мелоса — чардаша.


Лики времени

В новую книгу Людмилы Уваровой вошли повести «Звездный час», «Притча о правде», «Сегодня, завтра и вчера», «Мисс Уланский переулок», «Поздняя встреча». Произведения Л. Уваровой населены людьми нелегкой судьбы, прошедшими сложный жизненный путь. Они показаны такими, каковы в жизни, со своими слабостями и достоинствами, каждый со своим характером.


Сын эрзянский

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Великая мелодия

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.