В горах Словакии - [12]

Отсюда открывается величественный вид на резиденцию правительства Чехословацкой республики. Туда, в Градчаны, направляется господин президент в сопровождении членов коалиционного правительства. Надежды нашего народа сегодня связаны с ним. Ему дано право претворить эти надежды в жизнь. Позади груз далекого и горького прошлого, страдания и фашистская тьма, впереди — ясные дали. Позади тяжелая борьба и кровопролитные сражения, впереди — новые страницы нашей государственной и национальной истории.

Все переглянулись, по гостиной прошел легкий вздох и снова наступила тишина.

Прислонившись к косяку двери, Александр слушал репортаж из Праги и видел, что каждый, кто сейчас сидел возле радиоприемника, по-разному воспринимал и переживал это событие. Пани Дана беззвучно плакала, прижимая платок к щекам. Люда, обняв мать за плечи, целовала ее в голову и что-то шептала. Пан Вацлав сидел торжественный, с глазами, полными слез. Кукольная девушка, прислонившись к плечу Франтишека, вздыхала, улыбаясь, бросая томный взгляд то на него, то на молодого человека с тонкими усиками, который сидел, закинув ногу на ногу, с непроницаемым взглядом, удерживая на лице надменно-снисходительную улыбку. И только Ладислав и Дагмара, казалось, были безучастны ко всему.

— Машины одна за другой скрываются во дворе Пражского града, — продолжал репортер и, перейдя с торжественного на дружеский, доверительный тон, сказал: — Я выражу, наверное, чувства всех соотечественников, если воскликну: мы счастливы! Мы счастливы потому, что к нам пришла свобода, что в страну вернулось законное правительство и президент! И мы от чистого сердца говорим: с возвращением на родину!

Голос умолк, и в гостиную ворвались звуки марша. Пани Дана разрыдалась, а пан Вацлав поднялся и дрожащим от волнения голосом сказал:

— Мои молодые друзья, поздравляю вас. — И, увидав у порога Александра, низко поклонился ему. Все поднялись, задвигали стульями. Люда взяла Александра за руку и ввела в гостиную.

— Знакомьтесь, пожалуйста.

Молодой человек с тонкими усиками по-военному щелкнул каблуками и представился:

— Эдуард Ворлик. Я думаю, пан капитан, вы разделяете нашу радость?

— Да. Поздравляю вас.

— Я был один из тех, кто встречал вас в нашем городе, — улыбнулся Эдуард, не выпуская руки Александра.

— Спасибо. Теперь я припомнил вас. Это вы крикнули: «Качать офицера!»

Эдуард скромно поклонился.

— Познакомьтесь с моей невестой. — Франтишек взял Александра под локоть и подвел к кукольной девушке. Не поднимаясь со стула, она подала белую мягкую руку и, часто хлопая ресницами, тихо произнесла:

— Эмма.

Дагмару и Ладислава Александр по-дружески обнял.

Пан Вацлав принес вино, разлил в бокалы и предложил выпить за возвращение в страну правительства и президента. Чокаясь с Дагмарой и Ладиславом, Александр заметил, как к Люде подошел Эдуард и, подавая бокал, поцеловал ей руку. Она вспыхнула. «Наверное, он здесь не случайный гость», — подумал Александр, глядя на подходившего к нему Эдуарда.

— До вашего прихода, Александр, мы говорили о войне, — ставя бокал на поднос, сказал Франтишек. — Ладислав и Дагмара утверждали, что каждая война имеет свой закономерности. А вы что об этом думаете? Я с ними согласен. А вы считаете, что война просто стихийное бедствие?

— Стихийное не стихийное, но, думаю, что все зависит от злой воли людей.

— Если учесть, что историю творят люди, то нельзя не считаться с их злой или доброй волей, — не смог скрыть улыбки Александр.

— Я вижу у вас хорошее настроение и вы не склонны к серьезному разговору. Да вас и не трудно понять: наш разговор вам кажется беспредметным. Стоит ли говорить о закономерностях войны, злой или доброй воле людей, когда Советский Союз одержал выдающуюся победу над Германией. Вы завоевали для себя долгожданный мир.

— Не только для себя.

— Вы хотите сказать, что и для Чехословакии?

— Безусловно.

— Не знаю, но мне кажется, что все мы сидим на пороховой бочке. Дело в том, когда она взорвется: сейчас или через несколько дней.

— Мрачную картину вы нарисовали.

— Может быть, но иной я ее себе не представляю. Вы ослеплены великой победой и не хотите видеть наших проблем, которые нас волнуют.

— Например?

— В страну вернулось правительство. По составу оно, сами понимаете, разношерстное. И что примечательно: заместитель председателя правительства коммунистический лидер Готвальд, военный министр, хотя и не коммунист, но примыкающий к ним Людвик Свобода. И это при старом президенте. Невольно напрашивается вопрос: какой дорогой пойдет теперь Чехословакия? — Франтишек оперся на стол руками и в упор посмотрел на Александра.

— Это вы сами определите.

— Скажите откровенно: лично вы хотите, чтобы Чехословакия осталась демократической республикой, какой она была до оккупации, или, как это говорят у вас, пошла бы к социализму?

— Об этом я просто не думал.

Франтишек иронически улыбнулся и глухо сказал:

— Я опасаюсь, как бы здесь не оказались замешаны ваши войска.

— Зря опасаетесь.

— Извините моего друга Франтишека, — отводя Александра в сторону, сказал Эдуард. — Он явно погорячился и, может быть, своей резкостью незаслуженно обидел вас. Но, я уверен, что сделал он это не по злому умыслу. Поймите его чувства, чувства всех чехов и словаков. Шесть лет оккупации оставили в душе каждого из нас тяжелый след, поэтому мы так болезненно реагируем на все, что связано с нашей свободой, с ущемлением наших прав. Вы принесли нам освобождение. Спасибо. — Эдуард положил руку на грудь и склонил голову. — Однако, каждый народ хочет жить по-своему. Мы не были бы патриотами своей страны, если бы сказали: нам наплевать, какой строй будет установлен в Чехословакии.