В чаще лесов - [37]

Кажется, что все стихии в чаще лесов горят нетерпением вновь овладеть этим местом, где некогда обитали люди. Весь этот неотвратимый натиск несколько страшит, нам делается не по себе, и мы уходим прочь.

51

Поужинав, мы сидим, поджав под себя ноги, вокруг нашей маленькой лампы и читаем, как вдруг до нас доносятся звуки торопливых шагов по грязи. Поднимаем глаза и видим в дверях Рега в брезентовом дождевике, наброшенном на плечи и усеянном темными пятнами от дождевых капель. Тени, ложащиеся на его лицо от лампы, подчеркивают озабоченно сжатые губы.

— Товарищи, — говорит он, — я должен сообщить вам плохие, очень плохие вести. Их только что передали по радио.

Мы продолжаем сидеть, выжидая.

— Все наши руководящие товарищи в городе арестованы.

Ошеломленные, мы продолжаем бессмысленно глядеть на него.

— Все? — спрашиваем мы.

— Все! — повторяет он. — Была проведена массовая облава. Они были захвачены на разных квартирах. Все их — имена были названы, и здесь не может быть никаких сомнений. Секретариат движения, а также большинство наших городских работников находится в руках врага. Враги утверждают, что захватили сотни документов, они приводили выдержки из некоторых. В их руки попал весь наш тактический план и все подробности нашей организации.

Это худшее известие, какое только можно было себе представить, так как в руках арестованных находилось все руководство борьбой.

Мы сразу же вскакиваем на ноги, начинаем обсуждать случившееся, пытаемся выявить виновных и установить допущенные ошибки и нанесенный ущерб. Кто-то предал нас! Непростительная беспечность! Как могли они допустить такое, когда на карту поставлено так много? Охрана безопасности! Кто руководил охраной безопасности? Это большое несчастье. Но перед тем как сделать окончательные выводы, следует подождать дальнейших подробностей.

У нас такое ощущение, какое испытывают водолазы, когда их воздушные шланги рвутся где-то в глубине об острые коралловые рифы, или горняки, когда позади них обрушивается штольня и удушливая пыль вырывается из темного подземелья.

Но вот все, что только можно было сказать, уже сказано. Рег отправляется обратно в свой барак, опустив плечи, подставив их дождю и ветрам. Мы чувствуем себя неловко стоя, и один за другим садимся.

В моем вещевом мешке хранится книга — перевод великолепного романа Фадеева «Разгром» о сибирских партизанах, боровшихся с интервентами. Они пробиваются через вражеский кордон. И только девятнадцать из них остаются в живых. Мы сидим вокруг нашей маленькой лампы в чаще лесов, я читаю эту книгу вслух, и с ее страниц встают образы хладнокровного мужества, незримо витая над нашим маленьким жилищем.

52

Наше движение не похоже на какое-то бренное существо, которое гибнет, если его обезглавить. Нет, оно — вечно живой организм, растущий и размножающийся путем слияния и деления отдельных его клеток, заживляющий спои раны и непрерывно обретающий новые формы.

У нас, разумеется, есть руководители, но кто они, руководители нашего движения? Это не резчики по дереву, вырезающие деревянную фигурку, приделывающие к ней конечности, которые можно дергать за веревочку. Нет, наше движение — не резьба по дереву, это — живое растение, пускающее ветви и плодоносящее; стоит лишь сорвать с него плод, и на нем начинает расти другой. Наши руководители — это плоды растения, семена которого заложены в народе.

Народ — почва благодатная. Есть ли что-либо, что не произрастало бы на ниве народной? И не следует ли ожидать обильных плодов в эту жаркую пору революционного подъема?

Когда семена дают побеги и жизнь бьет ключом, ничто не в состоянии остановить ее. Если бы кто-либо из руководителей вздумал стать на пути с вытянутыми руками, восклицая: «Остановитесь! Хватит с вас! Это все, что от вас требуется!» — то движение отбросило бы его прочь и продолжало бы идти своим путем. Попадаются руководители, которые колеблются; попадаются и такие, которые предают. Но они не в состоянии остановить движение. Есть такие, что гибнут в борьбе, и народ хранит память о них, как о героях. Других арестовывают и заключают в тюрьмы, но самим фактом своего заточения они становятся подвижниками и символами, стимулирующими дальнейший рост движения.

Нет, мы не склоняем голову и не погибаем. Мы заменяем тех, кто ушел, и развиваем дальше наше движение.,

53

Ноябрь 1950 г.

Отовсюду в район Сьерра-Мадре приходят донесения. Враг становится агрессивнее.

В городах полно шпиков, и зачастую полицейские патрули проникают в такие места в чаще лесов, куда раньше они никогда не ступали ногой. Наши полевые командования нападают на них из засады, подстреливают их автомашины на дорогах, готовят им смертельные ловушки на горных тропах, по все это не останавливает их. Им стали известны теперь наши планы, и они имеют приблизительное представление о расположении наших групп.

Пристани Манилы забиты огромными ящиками с военным снаряжением. Филиппинам спешно предоставляется военная помощь из США. С военных баз непрерывной вереницей едут грузовики, доставляющие военное снаряжение для новой армии, создаваемой Объединенной группой американских военных советников для борьбы с «хуками». Жандармерия, дискредитировавшая себя, ненавистная я оказавшаяся неспособной, уже не используется для борьбы против народа. В действие вступила приведенная в боевую готовность филиппинская армия, организацией и обучением которой занимаются американские военные специалисты, прибывшие из Греции и Кореи, где империализм приобрел опыт по части подавления народных движений.