В Большом театре и Метрополитен-опера. Годы жизни в Москве и Нью-Йорке. - [54]

14. После Вены. Снова в Будапеште

В разделе «Дирижёры Большого театра» была описана тяжёлая борьба с партитурой оперы М.И. Глинки «Руслан и Людмила», окончившая относительной победой нашего молодого главного дирижёра. Относительной потому, что он довольно скоро передал оперу сначала своему ассистенту, а потом ею опять дирижировал Марк Эрмлер – снова без репетиций, легко и непринуждённо. Все участники спектакля, несмотря на описанные уже странности новой постановки и тяжёлые подготовительные репетиционные «бои», играли это сочинение с большим удовольствием и энтузиазмом – что бы ни было в репетиционный период, а сама партитура Глинки всегда сияла своими первозданными красками – гениальная музыка на пушкинский сюжет.

В конце сезона 1971–72 года я должен был поехать снова в свой любимый Будапешт с группой артистов Большого театра, Малого театра и МХАТа. Нас направлял в Венгрию концертный отдел Центрального Дома Советской Армии для выступлений в советских войсках, стоявших в Венгрии к тому времени уже 16 лет! Для нас же это было замечательным подарком – снова оказаться в одном из красивейших городов Европы, снова поездить по прекрасной Венгрии! Несмотря на то, что мы всегда жили в расположении советских военных баз, мы могли беспрепятственно выходить оттуда и возвращаться в любое время со своими заграничными паспортами. Так было и в Будапеште. Воспользовавшись свободным дневным, а иногда и вечерним временем, я приходил в гости к нашей подруге-венгерке и читал у неё только что вышедший «Август 1914» Солженицына. У неё было и много других книг, совершенно недоступных в Москве. Она была одной из наших близких знакомых, учившихся в своё время в Москве и в Ленинграде на филологических факультетах Университетов. Поэтому они могли оценить всё, выходящее заграницей, так как русским владели в совершенстве. Это было захватывающим приключением – держать в руках строжайше запрещённую литературу, имея возможность читать её в ближайшие дни. Понятно, что я не мог брать книги с собой. Как-то я пришёл к ней в дом среди дня и она мне радостно сообщила: «Выгнали! Выгнали ваших из Египта! Садат перешёл на сторону американцев!» Эта переориентация Египта, вероятно, была значительным ударом по престижу СССР. Вся та история почти что замалчивалась. А к 1972 году советские войска стояли в Венгрии, как уже говорилось 16 лет. Нам рассказывали армейские офицеры, что советский полковник получал в месяц 6 тысяч форинтов – ставку профессора с докторской степенью! Капитан около трёх тысяч – ставку доцента Университета без диссертации. Узнавать всё это было ужасно… И всё это шло за счёт венгерского государства. Можно было ясно представить чувства венгров, на территории которых находилось больше 400 тысяч советских солдат и офицеров. В общей сложности армия находилась в Венгрии 36 лет! За это время выросло почти два поколения. (Причины вторжения в 1956 году были ясны – антикоммунистический террор, вооружённое восстание, но столь длительное пребывание армии на территории другой страны всегда проблематично…)

Как-то мы оказались на прелестной маленькой площади города Кечкемет. Мы – это солистка Большого театра Галина Олейниченко, актёр Малого театра Борис Васильевич Телегин и я. Площадь была удивительной концентрацией истории города. На ней размещались главный городской католический собор, гимназия, синагога и, как нам объявил наш сопровождающий – публичный дом! Всё на одной площади! Синагога с прилегающей к ней школой, была, естественно заколочена досками. Даже в 1972 году мы не знали о катастрофе, постигшей венгерских евреев во время Холокоста. Около 400 тысяч человек – мужчин, женщин, детей, стариков было вывезено в Освенцим и уничтожено. В Будапеште «трудился» Адольф Эйхман. Там же пытался противостоять его деятельности, предпринимая отчаянные усилия по спасению остатков будапештского еврейства – шведский дипломат Рауль Валленберг.

Заколоченная синагога была зловещим символом катастрофы. Это теперь в Буде стоит памятник Валленбергу. А тогда, вскоре после изгнания немцев из города бесследно исчезнувшему в недрах московской Лубянки. Теперь – лишь полуразрушенная синагога напоминала о происшедшем здесь.

Внезапно Олейниченко заговорила о романе «Доктор Живаго». «Мне роман понравился, а фильм, который я видела в Швеции – нет». На это Борис Васильевич Телегин со вздохом ответил: «И роман чудесный, и фильм замечательный». Я был в душе обрадован таким разговором. Всё же не вся интеллигенция была «едина, как весь советский народ».

Лето в Венгрии было очень жарким и засушливым. Но это никак не останавливало нескольких актёров, в том числе и известного актёра В.И.Хохрякова от обильных возлияний даже по дороге на концерты. Актерская братия была верна вековым традициям!

15. Юрий Фёдорович Файер – легенда и реальность

А теперь вернёмся ненадолго в конец 60-х для небольшого «музыкального антракта».

За много лет до поступления в Большой Театр я, конечно, знал имя Юрия Фёдоровича Файера – самого известного советского дирижёра балета. В 1952-м году мне довелось увидеть балет «Ромео и Джульетта», которым он дирижировал. Поступив в Большой Театр в 1966-м году, мне уже не пришлось с ним работать, так как за три года до того он ушёл на пенсию. К тому времени я знал многое из рассказов о странностях и некоторых чудачествах знаменитого дирижёра. И вот неожиданно представился случай не только близко увидеть прославленного дирижёра, но и немного поработать с ним. Обычно я не принимал участия в записях с оркестром Большого театра. Для этого у меня не было времени. Но, когда я узнал о том, что предстоит запись музыки к балету «Коппелия» Лео Делиба, я попросил меня назначить на несколько записей с Файером. К этому времени в оркестр пришли молодые музыканты, которым, как и мне, было интересно поиграть с легендарным дирижёром.