В безумии - [8]

Я так пристально смотрел на дом, что машина чуть не съехала с дороги. Я едва успел вывернуть руль.

Вначале в доме не слышалось никаких признаков живых существ, но потом дом ожил. Со двора с лаем выскочили собаки и побежали к машине. Никогда в жизни я не видел столько собак, долговязых и таких тощих, что, даже когда они были далеко от меня, я смог бы пересчитать у них все ребра. Большинство собак оказались гончими, с хлопающими ушами и тонкими, похожими на хлыст, хвостами. Некоторые выбежали через ворота, другие не стали беспокоить себя такой безделицей и перемахнули прямо через изгородь.

Дверь дома отворилась, на крыльцо вышел человек и крикнул. Вся свора резко затормозила и побежала назад к дому, как стайка мальчишек, пойманных на бахче. Собаки очень хорошо знали, что не должны охотиться на машины.

Но я в этот момент не обращал на них внимания, потому что глядел на вышедшего человека. Я думал, что им окажется Снуффи Смит. Не знаю, почему я ожидал этого, может, хотел получить какое-то логическое объяснение случившемуся со мной. Но это был не Снуффи, у мужчины не было трубки и шляпы. И я вспомнил, что это не мог быть Снуффи, потому что ночью не слышал никаких собак. Это сосед Снуффи, о котором тот предупредил меня, тот самый, у которого злые собаки.

«Это может стоить вам жизни, если вы пойдете по дороге…»

Но я напомнил себе, что сам Снуффи Смит, его кухня и его самогон — тоже вполне могли стоить мне жизни.

Невероятно, чтобы тут оказался Снуффи Смит. Такой личности вообще не было, его просто не могло быть. И он сам, и его жена — только шутовские персонажи из комиксов. Но как я ни старался, я никак не мог поверить в это.

Если не считать собак и человека, кричавшего на них, место было то же самое, что и вчера. Я убеждал в этом сам себя, хотя и не мог объяснить это.

Потом я увидел нечто, что отличало сегодняшний день от вчерашнего, и почувствовал себя лучше, хотя непонятно отчего.

Повозка по-прежнему стояла у поленницы, но на четырех колесах, хотя рядом я видел и козлы, и доску, прислоненную к поленнице, как будто повозку недавно поднимали для починки. А теперь ее отремонтировали и сняли с козел.

Я уже почти проехал мимо, но автомобиль снова едва не провалился в такую же трещину, но я вовремя свернул. Когда я повернул голову, чтобы еще раз посмотреть на дом, то увидел почтовый ящик на столбе у ворот. Неровными буквами на нем было написано: «Т. УИЛЬЯМС».

3

Джордж Дункан постарел, но я узнал его сразу, в ту же минуту, как вошел в магазин. Он стал совсем седым, лицо приобрело старческое выражение, но это был тот самый человек, что часто давал мне пакетик мятных конфет. Отец покупал у него бакалейные товары и отруби, которые Джордж Дункан выносил из соседней комнаты, где он держал корм для скота.

Хозяин магазина находился за прилавком, разговаривая с женщиной, стоявшей ко мне спиной. Его серьезный голос ясно звучал в комнате.

— Те парни Уильямса, — говорил он, — доставляли всегда много беспокойства. С того момента, как он здесь появился, наша община не видела от Тома Уильямса и его семьи ничего, кроме горя. Говорю вам, мисс Адамс, это совершенно неисправимые люди, и я бы на вашем месте не стал бы о них беспокоиться. Я бы проучил их как следует и показал бы, как хулиганить. Я бы положил этому конец.

— Но, мистер Дункан, — проговорила женщина, — они вовсе не такие плохие. У них нет пороков; конечно, их манеры ужасны, но в сущности они не порочны. Они всю жизнь находятся под давлением. Вы не можете себе представить, что это такое — социальное давление.

Хозяин лавки улыбнулся ей, но в его улыбке сквозило больше угрюмости, чем веселья:

— Я знаю. Вы говорили мне это и раньше. Они отвергнутые. Мне кажется, именно так вы говорили.

— Верно. Отвергнутые другими и отвергнутые городом. Их чувство собственного достоинства уязвлено. Когда они придут, я попрошу вас присмотреть за ними.

— Вы правы, я так и сделаю. Я просто от них отвернусь.

— Это возмутительно. Они ударят вас за это.

— Не меня, я никогда им ничего плохого не сделал.

— Может быть, — согласилась она, — не вы лично. Но мы все вместе. Они чувствуют, что каждая рука поднята против них. Они знают, что их никто не любит. У них нет места в этой общине не потому, что они что-то сделали. Просто община давно уже решила, что это нехорошая семья.

— Я думаю, что это верно — плохая семья…

Я видел, что магазин лишь слегка изменился: на полках — новые товары, а многие старые отсутствовали. И полки оставались теми же самыми. Старая круглая стеклянная витрина исчезла, но старый станок для резки табака по-прежнему был привинчен к прилавку. В дальнем углу стоял холодильник для молочных продуктов, это был единственный, действительно новый предмет во всем магазине.

Потухшая печь также находилась в магазине, в центре его, и те же самые старые стулья стояли вокргу нее, отполированные от долгого сидения. В углу стояла все та же старая перегородка, отделявшая почту, а в ней окошко. Та же открытая дверь, которая вела в заднее помещение. Оттуда доносился запах корма для скота.

Все было так, как будто я видел это место только вчера и, придя утром, слегка удивился происшедшим за ночь переменам.