Узник - [27]

Первые сутки в невероятно темном и до жути холодном подвале выдались для моих похитителей сложными. Отбиваясь железной кочергой, по неосмотрительности оставленной в моей камере, я вывела из строя Мэнди одним единственным, но точным ударом по голове. После этого случая никто из женщин ко мне не приближался и лишь Макс, с расцарапанной до крови щекой, и муж Мэнди, на второй день всё же решились спуститься ко мне повторно. После бессонной ночи в подвале без освещения, моя реакция стала хуже, поэтому уже спустя минуту кочерга была у меня изъята. Дальше произошло не то чтобы неожиданное, но крайне неприятное событие. После того, как мои руки заперли в подобие кандалов, приковав их к решетке на маленьком, узком, единственном источнике света окне, в подвал спустилась уже знакомая мне пара: белокурая Элизабет, игравшая в прошлом роль дочери моей тётки, и её молчаливый спутник. Только теперь они поменялись ролями: он говорил, а она терпеливо молчала. Еще от Ричарда я узнала, что никакой дочери у тётки не было, поэтому логично было предполагать, что лжеродственниками были Переяроки.

Не смотря на то, что голос у спутника Элизабет был властным, я сильно разочаровалась в его умственных способностях. Не успел он раскрыть рот, как сделал роковую ошибку — дал мне надежду.

— Осталось две недели, чтобы вытравить из твоей крови остатки друидской скверны. До тех пор вдоволь пострадай за грехи своего рода, — после этой глупой речи, посвященной мне, он обратился к своей свите, удерживающей меня взаперти. — Не давать в течение всех двух недель ничего кроме воды.

Спустя минуту все вышли, оставив меня прикованной к решетке окна. Из услышанного я поняла, что у меня есть две недели в запасе, и данный факт значительно придал мне сил.

Этим же утром в мою вену на правом предплечье Энтони вколол десять кубиков желтой густой жидкости, возле моих ног был установлен графин с водой, и я была оставлена наедине с тремя огромными крысами, обитающими за пустыми деревянными ящиками в противоположном углу подвала. Как можно описать гигантскую крысу, размером с человеческое предплечье, длина хвоста которой достигает до тридцати сантиметров, а её острые зубы размером не меньше моего мизинца? Это существо выглядело чудовищно. Подобное соседство еще больше нагоняло паники, особенно ночью.

После того, как меня оставили наедине с крысами, введя в меня непонятное вещество, я принялась за осмотр, изученной мной еще вчера, решетки окна, к которой была прикована кандалами. Единственным спасением для меня было вытащить все гвозди, которые крепили решетку к деревянной оконной коробке. Гвоздей было десять: четыре вверху, четыре внизу и по одному по бокам.

Весь второй день своего заключения я провозилась с одним единственным левым боковым гвоздём, в итоге содрав в кровь большой и указательный пальцы на правой руке. Только вечером вытащив злосчастный гвоздь, я взяла перекур и, съёжившись от холода, прижалась к стене, слыша, но не видя, как где-то возле меня с шумом и писком дерутся гигантские крысы. В этот момент мне почему-то казалось, будто я близка к побегу. Если выдирать по одному гвоздю в день, на десятые сутки я окажусь дома, чтобы быть сразу же убитой Ричардом. Главное — не умереть прежде, чем Ричард успеет дотянуться до моей жизни. Эта мысль поддерживала меня изнутри.

Казалось, словно мой желудок сжался до размеров горошины и вот-вот треснет от голода, но он всё никак не трескался, позволяя мне прожить еще несколько минут. На улице было не меньше минус двадцати, из-за чего пальцы моих ног и рук медленно начинали превращаться в окаменевшие ледышки.

Не знаю, сколько я проспала, однако когда я вновь принялась за выковыривание гвоздей, на землю уже тихо и мерно спускались крупные хлопья снега. Самое тяжелое — это оторвать шляпку гвоздя, на это может уйти больше пяти часов. Оторвав же её, остается только немного напрячься, чтобы окончательно вытянуть паршивца.

Со вторым боковым гвоздём я покончила лишь к утру. Голод был настолько сильным, что заснуть мне помогло лишь физическое бессилие, которое буквально заставило мой организм отключиться. Спустя полчаса мучительного, тягучего сна, я очнулась из-за подравшихся крыс, одна из которых случайно отскочила мне на ноги. Неосознанно закричав, я привлекла к себе внимание и, через несколько секунд, в подвал заглянула Лидия. Увидев озлобленных крыс, она поняла, в чем дело, и что-то сказала кому-то из членов своей семьи. После этого, спустя пару минут, в подвал спустился Макс.

— Знаешь, ведь ты мне понравилась, — тихо сказал он, вводя иглу в моё зажатое правое предплечье. Я не сопротивлялась, так как знала, что в меня по любому введут эту штуку, вопрос только в том, каким образом.

— Твои ухаживания были если не ничтожны, тогда, по меньшей мере, примитивны, — поморщила нос я. — Меня от них даже мутило.

— Если согласишься стать моей — я тебя освобожу.

Меня всю скрутило и наверняка бы стошнило, если бы было чем, но мой желудок был пуст.

— Ты мне омерзителен, — буквально выплюнула я.

Макс резко вынул иглу, специально сделав мне больно, после чего вышел прочь. «Heres, succedens in honore, succedit in onere»