Утешение в дороге - [23]

Юный Эйнштейн всерьез задумался об этом.

– Не уверен, что первые гости будут с Марса, – сказал он.

– Почему нет?

– Марс – мертвая планета, – изрек он. – Я ставлю на Андромеду.

– Ладно. Пусть будет Андромеда.

Мы кивнули друг другу, оба на одной волне. Потом юный Эйнштейн вдруг снова застеснялся, видимо, вспомнив, что не должен разговаривать с незнакомцами, и уткнулся в стекло, словно от этого зависела его жизнь. Так что я оставила маленького гения и вышла из кабинки, улыбаясь и думая о том, что попался наконец один милый мальчик, и его надо срочно спасать от участи могита.

Дневной свет ламп резал глаза. Я прошла мимо скелета слона в следующий зал. Там царил полумрак и все было забито экспонатами. Я ходила кругами, скользила взглядом по окружающим меня предметам, как это делала в школе. Когда вроде бы смотришь, но не видишь. Отключаешь мысли, водишь глазами и ни о чем не думаешь – так, испускаешь пузыри и флюиды. Они попадают прямо в нос школьным слугам ада. Но как бы я ни старалась, мне не удалось проигнорировать аккуратные надписи на табличках и вещах, которые выглядели так, будто принесены с помойки. В одном шкафу валялась старая веревка – кроме шуток. Музей, где выставляют веревку, производит грустное впечатление.

Среди экспонатов были тотемные столбы, маски и футляры с мумиями. А под витринами стояли ящики, и некоторые из них открывались. Так я обнаружила ящик с магическим скарбом, только он выглядел потрепанным и истлевшим. В другом ящике лежала коричневая фигурка обнаженного мужчины из пчелиного воска с торчащими из глаз булавками. Фу. Вуду. Какая мерзость. Меня чуть не стошнило. Я бы не поступила так и со злейшим врагом. Даже с мелким скунсом Каванагой, который порвал мамину фотографию. Ни с кем. Я быстро захлопнула ящик.

А потом я столкнулась с маской-лицом. На ней выделялись большие пустые глаза и впалые щеки. Контур обрамляли искусственные черные волосы, завитые, как у дурацкой куклы. Я тотчас узнала в ней Дэнни-боя[12]. И бросилась вон из этого зала, побежала туда, откуда пришла. Голова кружилась, в воздухе шипели и лопались пузырьки, как будто в нем разливался лимонад. Белые полосы мелькали перед глазами.

Пульсация огней.

Люди.

Эхо.

Черепа.

По пути к выходу я увидела табличку с указателем дамского туалета. Я спустилась вниз и заперлась в кабинке. Усевшись на стульчак, сняла парик. И согнулась пополам от резкой боли в животе. Я прижала веки костяшками пальцев, но перед глазами все равно стояло безумное лицо-маска с кукольными волосами. Она вдруг ожила и превратилась в Мальчика Дэнни. Я не вспоминала о нем целую вечность. Дэнни-бой, человек из моих кошмаров, возвращается в наш дом, как бумеранг, создавая проблемы и сея беду.

Я вспомнила его, как будто это было вчера. Вспомнила, как он вечно задевал головой бумажный шар абажура. Вспомнила его шорты из обрезанных джинсов и теплую клетчатую рубашку – лето ниже пояса, а сверху зима. Угольно-черные волосы, торчащие тысячами штопоров, и глаза, сверкающие яркой синевой. Стоя, не сидя, он уминал смесь из хлопьев и чипсов с такой скоростью, будто к его виску приставлен пистолет. Потом он раскладывал на столе две тонкие белые бумажки и насыпал в них змейками содержимое сигареты. Заметив, что я за ним наблюдаю, он подмигивал мне.

– Привет, Холл, – говорил он. – Кто ты сегодня? Кукла или тролль?

Я таращила глаза. Но сзади, из спальни, доносился мамин смех.

– Сегодня определенно тролль, Дэнни. Куклы нигде нет. Проваливай, Холл. Быстрее. Скажи маме Колетт, чтобы отвезла тебя в школу. Я совершенно разбита.

Кто-то барабанил в дверь туалета. «Все на выход, все на выход. Музей закрывается через две минуты». Я посмотрела на свой рюкзак из кожи ящерицы, свисающий с крючка на двери кабинки. «Я кукла, мама. Кукла, – прошептала я. – Не тролль. Честное слово». Но лицо Дэнни и голос мамы исчезли, как и дом в небесах. Я вернулась в настоящее. Оксфорд. Дорога.

Я стряхнула наваждение и потянулась к мобильнику посмотреть время. Пять часов. Не может быть. День прошел, а я ни на шаг не приблизилась к заветной A40. Через час Фиона вернется домой и обнаружит записку. Дело примет серьезный оборот. Она позвонит Рейчел, в социальную службу и полицию. Холли Хоган совершила еще один побег, и все будут на ушах.

Я погладила парик, разложенный на коленях. Никто не поймает Холли Хоган в этом парике. «Иди вперед, – сказала я себе. – На свой страх и риск, помнишь? Ирландия ждет тебя». Я была готова ловить попутку, красть деньги да мало ли что еще, лишь бы двигаться вперед.

Поэтому я снова надела парик, расчесала его перед зеркалом над умывальником и плеснула немного воды на лицо. Потом вернулась в зал с динозаврами. Там уже никого не осталось, кроме охранника. Он бросил на меня пронзительный взгляд, как на главного подозреваемого, и на мгновение показалось, что он собирается схватить меня. Сердце ушло в пятки. Но тут охранник улыбнулся.

– Шевели ногами, – сказал он, указывая на дверь.

Проходя мимо него, я вспомнила, как когда-то, еще в скаутском отряде во времена Каванагов, мы ночевали в Музее науки. Насколько бредова эта идея? Я могла бы лечь спать под скафандром астронавта. Или запереться в туалете. А что? Идеальное место, чтобы переночевать в тепле и сухости. Я могла бы даже ограбить ящик для пожертвований, что стоит у двери. Но потом я подумала о восковой кукле вуду с булавками в глазах, о маске, похожей на Мальчика Дэнни, и о грустной выпотрошенной выдре, и решила, что нет, ни за что. Лучше ночевать на улицах. Где угодно, только не здесь. И в конце концов, мне нужно найти дорогу, если кто забыл. Дорогу в Ирландию.