Ушедший в бездну - [25]

В этот вечер его не кормили и на следующий день — тоже, но в питье не ограничивали: на столе у него всё время стоял кувшин с водой.

Когда Фриц, как обычно, отправился с докладом к барону, Дингер отдал Конраду свой ужин. Мальчик торопливо ел, с тревогой прислушиваясь: не возвращается ли слуга. Наблюдая за ним, Дингер думал о том, что произойдёт, если Конрад не сумеет скрыть от Фрица признаки сытости. Пожалуй, не стоило давать ему столько пищи…

Конрад внезапно рассмеялся резким, холодным, недетским смехом.

— Знаешь, что сейчас сказала мне мать? Она попросила меня поделиться с тобой твоим собственным ужином и впредь не жадничать. Мой круглый живот и розовые щёки очень расстроят капеллана. Теперь ему будет трудно изгнать из меня дьявола!

Дингер едва удержался, чтобы не перекреститься.

— Она сказала мне кое-что ещё. — Конрад понизил голос и придвинулся к солдату. — Микулаша убили, Фрица Герхард не тронет, потому что этот толстый мерзавец — доносчик. А тебя убьют, как только капеллан проведёт обряд. Ты ведь мой единственный сторож. Герхард не хочет, чтобы кто-либо, кроме тебя, капеллана и Фрица, говорил со мной до тех пор, пока я не буду исцелён. Он знает, что ты его не выносишь, поэтому приставил тебя ко мне. Твоя смерть его не огорчит. Тебе надо бежать.

Дингеру стало невыносимо жутко. Если бы он не видел, что перед ним сидит ребёнок, то мог бы подумать, что разговаривает со взрослым человеком.

— Куда же и как мне бежать, ваша светлость? Замок охраняется. Меня не выпустят.

— Я помогу тебе, но с одним условием, — твёрдо сказал Конрад, и его глазами на Дингера глянуло что-то неведомое, чего прежде солдат не замечал. — Ты возьмёшь меня с собой. У меня есть друг. Он спрячет нас.

— Зачем вам уходить из родительского дома, ваша светлость? Барон скорее уничтожит всех своих людей, чем причинит вам зло.

Конрад нетерпеливо отмахнулся.

— Сейчас вернётся Фриц. Слушай и не перебивай. Мы возьмём Лендерта, иначе его повесят. Ты должен убедить его идти с нами. Скоро Герхард успокоится, тогда мы сможем вернуться. Я награжу тебя за верную службу…

Дингер долго не мог уснуть. Он и сам понимал, что приставлен к наследнику бессменным сторожем отнюдь не потому, что удостоился особого доверия барона. Герхард никогда ничего не делал без дальнего умысла.

Конрад не был безумным, напротив, казался не по годам рассудительным и хитрым. Ему покровительствовали какие-то силы, неважно, светлые или тёмные. Не видя для себя иного выхода, Дингер был готов принять их помощь. Он сразу, безоговорочно поверил в то, что Конраду известен тайный выход из замка, и что есть человек, который приютит наследника Норденфельда.

Перед рассветом Герхард в сопровождении капеллана и врача явился к сыну, разбудил его и куда-то увёл. Фриц не пошёл с ними. Проходя мимо слуг, мальчик не поднял глаз, но Дингер заметил, что он дрожит…

…Конрад стоял посреди просторного мрачного зала. В узкие готические окна часовни лился белесый свет пасмурного утра. Тени решёток лежали на квадратных плитах пола. Высокое распятие, кажущееся почти чёрным, свечи, горящие в полумраке, отчуждённое выражение на лице барона и плохо скрываемый ужас в глазах капеллана и врача, а главное, неизвестность, предчувствие долгих, унизительных мучений — всё это заставило бы трепетать и взрослого человека.

Конрад был убеждён в своём превосходстве над простыми смертными. Некоторые из слуг боялись его, считая, что он обладает дурным глазом. Это нравилось ему, хотя в душе он посмеивался над ними. Но теперь боялся он. Люди, жалкие, беспомощные перед невидимыми существами, были в своём мире могущественны и беспощадны. В сравнении с их грубой земной силой такими сказочными вдруг показались Конраду его защитники!

Отец приказал ему лечь на длинную тяжёлую скамью и собственноручно привязал его ремнями настолько крепко, что невозможно было шевельнуться. Мальчик напрягся, пытаясь ослабить путы. Ремни больно впились в кожу. Взглянув на отца и капеллана, он понял, что так ему предстоит лежать, возможно, многие часы.

— Развяжите меня! — пронзительно закричал он.

Его отчаянный вопль наполнил часовню беснующимся эхом. Капеллан перекрестился. По тонкому лицу врача пробежала судорога. Герхард даже не оглянулся на сына. Зловещее спокойствие отца привело Конрада в ужас, он рванулся снова, вложив в это мучительное движение все силы, и очутился в другом мире.

В тихой зелёной долине серебрился ручей. На его берегу стояла мать и ласково смотрела на Конрада. Мальчик прильнул к ней.

— Успокойся, — шепнула она, обнимая его. — Всё позади, отец больше не тронет тебя. Я не позволю ему удалить твоих защитников.

Конрад с недоумением огляделся: он не заметил, как они перенеслись в подземелье замка, в каменный зал с узким оконцем, сквозь которое едва проникал дневной свет.

— Ты ошибся, — сказала мать. — Здесь нет выхода. Это окно служило для иной цели. В давние времена один из владельцев замка заточил в подземелье свою жену. В этом зале она провела двенадцать лет, до самой смерти. В окошко ей спускали на верёвке пищу и воду. В него она смотрела часами, видя только небо и покачивающиеся ветви деревьев.