Великий древний бог, давно низвергнутый христианами, терпеливо ожидал конца битвы, исход которой был ему известен. Незримый для её участников, он видел, как быстроходные галеры алжирских пиратов настигли и окружили тяжело гружёный корабль под голландским флагом, как абордажные крючья с треском вонзились в борта неповоротливого судна и смуглые полуобнаженные корсары ворвались на его палубу, обрушивая удары сабель на растерявшихся под этим свирепым натиском противников. Зрелище было омерзительное, в особенности для глаз обитателя иного мира, но за тысячи лет демон привык к бессмысленной кровожадности потомков Адама. Как бешеные звери, они уничтожали, разрушали, стирали с лица земли всё, что их окружало, неосознанно мстя своему Создателю за то, что Он изгнал их прародителей из Эдема.
Демон облизнул губы длинным раздвоённым, нежно-розовым языком. Излучения боли и ярости, испарения крови восходили к нему. Он поглощал их с наслаждением, как изысканное лакомство. Вопреки уверениям отцов церкви, он не был ни жесток, ни безжалостен и не испытывал ненависти к людям, но, естественно, желал, чтобы пищи было больше.
Защитники "голландца" гибли один за другим, но и корсары несли немалые потери. Души убитых толпились вокруг места сражения. Одни, находясь в прострации, неподвижно стояли в воздухе. Другие, ещё не осознав, что на земле для них всё кончено, продолжали яростно сражаться с такими же призрачными противниками. В сутолоке битвы никто не замечал демона. Впрочем, тот и не стремился быть замеченным. В этом скоплении живых и мёртвых его интересовал только один человек. Он был пока невредим, но его земное время исчислялось минутами.
Рыжеволосый, сероглазый уроженец вольного города Гамбурга, он принадлежал к династии потомственных мореходов. Стечение обстоятельств заставило его наняться на голландское судно, шедшее в Константинополь.
Для девятнадцатилетнего Конрада Вальтера это плавание стало тяжёлым испытанием. До тех пор он служил на судах, ходивших по Северному морю.
На что только не решаются женщины, чьи мужья и сыновья надолго покидают дом, доверяя свою судьбу грозной стихии! Отчаявшись смягчить молитвами и слезами сердце христианского Бога, мать Конрада обратилась к древнему языческому божеству. Тёмной осенней ночью она заколола чёрного ягнёнка, собрала его кровь в глиняную чашу и вылила в огонь, прося развенчанного бога принять дар и стать покровителем её сына. Мать не подозревала, что её жертва была напрасной. Конрад задолго до своего рождения принадлежал тому, в чьё распоряжение она отдала его жизнь.
Он единственный услышал голос, окликнувший его из потустороннего мира, и на мгновение замер. По квартердеку к нему неторопливо шла женщина в узком белом платье необычного покроя. Стройная, светловолосая, она казалась звездой, сияющей среди дня. Едва касаясь босыми ногами окровавленной палубы, она бесшумно скользила между сражающимися, не замечаемая ими, неуязвимая для пуль и клинков.
Взглянув в её странные продолговатые глаза, Конрад внезапно понял, что обречён. Он был сыном ведьмы и знал заговоры и слова, оберегающие от духов — вестников смерти, но против этого воздушного создания магия была бессильна.
Развенчанный бог, принявший облик прекрасной женщины, ласково улыбнулся. Он видел, что не сможет взять душу Конрада. Она не была готова к встрече со своим покровителем и легко могла ускользнуть от него, если бы он допустил малейшую ошибку. А этой душой он дорожил и должен был, во что бы то ни стало, увести её с собой.
Среди пиратов выделялся рослый мужчина с алой повязкой на голове. В его жилах текла кровь древнего народа, которым правил когда-то развенчанный бог. Это был многочисленный народ, создавший высокую цивилизацию, которая пришла в упадок с распространением христианства.
Бог любил своих подданных. Не особенно заботясь об их нравственности, он не ограничивал их свободу заповедями, которые они всё равно не стали бы выполнять, и требовал только регулярных жертвоприношений.
На закате подвластной ему цивилизации жертвоприношения почти прекратились. Его вырождающийся народ рассеялся по земле, смешиваясь с дикими воинственными племенами, перенимая их веру и обычаи. Забытый своими подданными бог следил за их потомками и предпочитал их кровь, хотя и подпорченную примесью крови других рас. И те, чьи предки когда-то жгли для него фимиам в многоколонных храмах, теперь боялись его, как хищника, притаившегося в засаде. Но не всегда их боги, пророки и святые могли противостоять ему в борьбе за людские души.
