Упрямая гувернантка - [16]

» — Виктория поняла, что ошиблась. Вошедший молодой человек был темноволос и выглядел ровесником Виктории. При виде девушки выражение его лица изменилось, и весьма привлекательные губы расплылись в виноватой улыбке.

— Ferzeihen Sie, фройляйн, — проговорил он с поклоном, — ich suche der Baron[15].

Виктория улыбнулась в ответ.

— Боюсь, я не говорю по-немецки, герр… — Она с сожалением развела руками.

Молодой человек нахмурился:

— Ich verstehe[16], вы английская гувернантка, ja?

Виктория кивнула:

— Верно. Я Виктория Монро. А вы?

Молодой человек подошел к ней, стаскивая толстые водительские перчатки.

— Конрад Циммерман, фройляйн. Как у вас говорят, рад знакомству. — Он тепло пожал ей руку. — Я врач, из деревни, понимаете? Мы с бароном друзья. Играем в шахматы.

Когда молодой человек вышел на свет, Виктория поняла, что он старше, чем ей сначала показалось, и ему под тридцать. Доктор Циммерман был худощав, среднего роста и поэтому казался моложе.

— Здравствуйте! — Виктория вытащила ладонь из руки доктора, пока он с интересом рассматривал ее. — Вы живете в Райхштейне, герр Циммерман?

— Да. Мой дом на окраине деревни, который я использую также для приема пациентов. Не каждому по вкусу жить так далеко от ярких огней Зальцбурга и Вены, но мне нравится.

Виктория сложила руки на груди, уходя от его упорного взгляда.

— Воображаю, как вы заняты в такой глуши, — заметила она, чувствуя обязанность поддерживать разговор, так как гость больше не пытался найти барона.

Доктор согласился и поведал, что некоторые пациенты живут в практически недоступных местах, и, когда перевал заносит снегом, приходится посещать их пешком.

— Разумеется, на лыжах, — сказал он, расстегивая пальто. — Это не только тяжелая работа, но и удовольствие, к тому же мне нравятся физические упражнения. Только иногда, выбираясь из особенно мокрой и глубокой трещины, я думаю, не лучше ли открыть практику на какой-нибудь фешенебельной strasse[17]. — Он снял пальто и повесил его на стул у огня. Собаки не обращали на него внимания после того, как уточнили его личность и решили, что он не опасен. Доктор задумчиво посмотрел на Викторию: — Что вы думаете о Райхштейне, фройляйн? Слишком уединенное место, как и полагали ваши предшественницы.

Виктория пожала плечами, не торопясь с ответом.

— Да, уединенное, — согласилась она. — Но мне кажется, скорее для тех, кто рассчитывает на искусственные средства развлечения.

— Верно, — кивнул доктор. — Вы ходите на лыжах, фройляйн?

Виктория неуверенно улыбнулась.

— Скажем так, я знаю, как это делается, — задумчиво ответила она. — Однажды я провела каникулы в Сент-Морице, но боюсь, профессионалом не стала.

Доктор выслушал ответ с интересом и кивнул.

— Нам явно следует принять необходимые меры для исправления такого состояния дел, фройляйн, — твердо объявил он. — Для меня горы значат все, и скользить, как птица, по гладкой поверхности ледников… — Он мечтательно покачал головой. — Какое удивительное ощущение!

Виктория по достоинству оценила его очевидный энтузиазм и только собралась объяснить, что находится здесь не ради собственного удовольствия, как в зал вошла, вытирая руки о фартук, Мария. Она приветствовала молодого врача на родном языке, и даже ограниченный словарный запас Виктории позволил понять, что служанка справляется о здоровье доктора Циммермана и его родителей. Он явно был не женат и, судя по его поведению, не очень занят. Виктория воспользовалась появлением Марии, чтобы попрощаться с ним, и поднялась к себе.

Наверху было дивно тепло, и перед сном она немного почитала. Но даже в постели, с выключенным светом и в тишине, Виктория никак не могла заснуть. Ее терзали раздумья, как завоевать доверие Софи, к ним примешивались волнующие образы отца девочки. Насколько легче иметь дело с женщиной, чем с мужчиной, и особенно с таким мужчиной, как барон фон Райхштейн! Она подумала, что, возможно, в любой момент может вернуться его жена, но рассчитывать на это нельзя. В конце концов, что это за женщина, если она оставляет мужа и единственного ребенка в середине зимы одних и без ухода в горном замке? Не в этом ли заключается проблема Софи? Она скучает по матери? Страдает, оставленная на попечение одного отца?

Виктория сразу отбросила эту идею. Софи совершенно счастлива в обществе отца; собственно говоря, ненормально счастлива. Она точно не страдает, однако некая причина заставляет ее вести себя так дерзко, и Виктория обязана выяснить, какая именно.

Трудность в том, что спросить некого. Барон явно не собирался обсуждать с ней свои личные дела, Мария слишком предана хозяину и его дочери, чтобы даже подумать об этом. Виктория зашла в тупик.

Вдруг она вспомнила доктора Циммермана.

Конечно! Он идеально подходит для разговора. Друг семьи, живущий в Райхштейне, он обязан знать баронессу, и его связи с этим семейством явно лишены сентиментальности. Возможно, стоит поймать его на предложении дать уроки катания на лыжах. Когда она узнает его немного лучше, доктор может стать превосходным наперсником.

Глава 4

На следующее утро Виктория встала рано, полная энергии и желания жить. Как и вчера, она оделась в плотные брюки и свитер, на этот раз из джерси с этническим узором по краям. Зачесав волосы назад и заколов их булавкой, она вспомнила о странном замечании барона и хотела распустить их, чтобы увидеть его реакцию. Но здравый смысл возобладал, и, выйдя на кухню, Виктория выглядела сдержанно и деловито. Поскольку ванная находилась внизу, Мария снабдила ее кувшином воды и ковшом, так что первое умывание дня было ледяным и бодрящим. В Англии такая водная процедура привела бы Викторию в ужас, но здесь она приняла ее как часть местного образа жизни.