Украсть богача - [50]

– Ваша песенка спета, – сказал Абхи. Отличное начало разговора. У него был отчетливый американский акцент. Говорил он спокойно, пожалуй, даже слишком спокойно для таких сильных чувств. – Надеюсь, вы будете мучиться. Ничтожество, мошенник. На твоем месте должен быть я. И я стану тобой. Как только ваше шоу разорится.

Неужели такому теперь учат на тренингах по повышению уверенности в себе?

– Вообще-то я тащусь, – возразил Руди. – Как будто отымел Айшварию Рай. А ты, Рамеш?

– Э-э, как будто меня признали лучшим крикетистом. Ну знаете, как тот австралиец, – сказал я. Порой мои мысли не догоняют слова.

Парнишка опустил взгляд на две пластмассовые тарелки с роти[152] и самбаром, которые держал в руках, еле заметно улыбнулся и уронил их на пол.

– Зашибись, – сказал Руди. – Что ты психуешь? Знаешь, давай в следующий раз ты придешь и расскажешь мне, как больно тебе было потерять мать?

– Да пошел ты, – негромко ответил Абхи, и на глаза ему навернулись слезы.

Я догадался, что Руди изображает злого копа, и решил сыграть доброго.

– Давай поговорим и все уладим, – заискивающе попросил я, как человек низшей касты. – Пожалуйста, бета, расскажи нам, что тебя тревожит. – И едва не добавил: «Живи долго. Будь счастлив. Жити рахо![153]»

Парнишка хотел что-то сказать. Бросил на меня странный взгляд, в котором, я вам клянусь, читалось доверие. Мне удалось достучаться до его души.

– Я сказал отцу, что надо было вас убить, – признался он.

Может, и не удалось.

– Эй, – окликнул Пратап: он не расслышал, что сказал Абхи, но догадался, что ничего хорошего. Парнишка шарахнулся от нас как от прокаженных и захлопнул за собой дверь; тем и закончился его тренинг по западной корпоративной жизни – или это была подготовка в суперзлодеи?

– Чего ты там плел про Айшварию? – спросил я Руди, отчаявшись собрать с пола нашу еду.

Руди сидел, устало опираясь о стену и закрыв глаза, на щеках его выступил пот.

– Хорошо сказал, правда же?

– Вообще-то странно, босс.

– А, – он пожал плечами. – Иногда мне кажется, что это одно и то же, чувак.

* * *

Прошло два дня. Мы ничего не делали. Раз в день нас водили в туалет (соседняя комната в коридоре), потом заталкивали обратно в кладовку. Душ нам принимать не разрешали. В кладовке пахло испуганными молодыми людьми. Очень гигиенично, ничего не скажешь.

Из организма Руди понемногу выходили наркотики. Он пытался это скрывать, отворачивался от меня. Но я видел, как он стискивает зубы, как ерзает на месте, как корчится от боли, как молотит себя кулаками и бормочет ругательства среди ночи, думая, что я сплю.

Я тщетно старался не переживать из-за него, из-за нашего похищения, из-за Прии, из-за расследования Бхатнагар.

Абхи регулярно приносил нам еду. Он все еще злился. Я слишком устал, торча в этой гребаной жаре и волнуясь за Руди и Прию, чтобы наводить мосты.

– Снова роти? У тебя что, не нашлось ничего без глютена, говнюк? – спросил Руди.

Я забеспокоился.

Два дня. Отведенный нам срок закончился.

Деньги так никто и не привез. Я воображал, как Прия, убрав волосы в пучок на затылке, сидит с ручкой и телефоном и составляет список аргументов в пользу того, чтобы заплатить. Я представил, как она звонит тому дяде, о котором мне рассказывала, копу, честному копу! До чего же странная семейка. Слишком уж добродетельная для такого зятя, как я.

Я представлял, как Прия борется за меня, и мне становилось легче.

Я понимал, что Руди они не тронут. И если кому что отрежут, так это мне. Я помнил, как смотрел на меня Пратап.

Я не совру, признавшись, что к вечеру второго дня уже обделался от страха. Новостей не было. Никаких. А ведь всего-то и нужно было, чтобы продюсерская компания заплатила. Это же так просто. Да мы им на рекламе чапати заработаем в два раза больше. Еще можно объявить телефонный конкурс, победитель которого получит залитую слезами футболку Руди. Ну или я могу сдать экзамены за их детей.

Я не смыкал глаз. На второй день, ближе к полуночи, дверь распахнулась настежь.

Вошел Пратап и в лунном свете уставился на меня.

Руди тут же проснулся, увидел выражение лица Пратапа и сообразил, что тот намерен со мной что-то сделать. Нужно отдать парню должное: от нависшей над нами опасности он стал соображать быстрее. И как-то вмиг повзрослел.

Руди встал. Подошел к Пратапу. Сжал кулаки. Пратап сделал ложный выпад и ударил Руди в живот. Но парень устоял на ногах. Ринулся в бой. Опять занес кулаки, дурачок. Куда этому рыхлому слабаку до жилистого, мускулистого Пратапа.

Снова удар – и Руди со стоном рухнул на пол.

– Деньги не привезли, – Пратап с улыбкой повернулся ко мне. – Я хотел сделать это с той минуты, как тебя увидел.

Должно быть, примется за мое лицо.

Он медленно-медленно подошел ко мне. Я видел его мелкие желтые зубы, его вытаращенные красные глаза. Я не выдержал и отвел взгляд. Уставился на четки на его шее. Отшатнулся, ударился о стену, попытался удержаться, чуть соскользнул. Пратап ударил меня кулаком в живот. Я согнулся пополам. Он заломил мне руки, прижал голову к полу, так что я почувствовал вкус пыли во рту.

– Какой? – спросил он.

– Что – какой?

– Какой отрезать?

Я заорал. Руди извивался, как червяк, держась за бок.