Украсть богача - [48]

И это его вечное «чувак». Засыпая и просыпаясь, я слышал одно – «чувак, чувак», – мне снился дивный сон, в котором мы, угадайте с кем, подбежали друг к другу на швейцарскому лугу и закружились, взявшись за руки, как вдруг над ухом опять: «Чувак… чувак… чувак…» А если я не отвечал, он принимался потягиваться и ныть. Не знаю, с чего он стал таким. Может, из-за наркотиков. Еще один повод надеяться, что он их бросит.

– Зови меня Рамеш, или я не буду с тобой разговаривать, – пригрозил я.

– Нашел время, чувак, – ответил он.

– Я сказал, – отрезал я. – Нам и так сейчас тяжело. В такие минуты отношения меняются, люди становятся лучше, осознают, что они значат друг для друга, и перестают звать друг друга «чувак». Подумай об этом. А я посплю, о’кей?

* * *

Руди продолжал говорить. Только я засну – он уже стонет. Нет телефона – нет ни Инстаграма, ни Вотсапа. Я открывал глаза, видел, как он дрожит и потеет: ни дать ни взять ломка без наркотиков и соцсетей. Он не умолкал ни на минуту! Боже мой. Когда утром со стуком открылась дверь, я вздохнул с облегчением.

– На выход! – крикнул водитель, обхватил меня за пояс, поднял и вытолкнул из комнаты.

Я молился, чтобы моя утренняя эрекция улеглась: ведь заложникам обычно отрезают все, что торчит.

Наконец я увидел, куда нас привезли. Я очутился во внутреннем дворе, повсюду растения в горшках, белый мраморный пол, красная черепичная крыша, посреди двора журчит фонтанчик с обнаженными нимфами из светлого песчаника. Воздух прохладный и влажный. Рай. Загородный особняк богача. Как я и думал.

Нас провели сквозь колоннаду в красивую просторную гостиную. Мебель темного дерева, белые мягкие диваны, огромный телевизор с плоским экраном – что-то типа квартиры родителей Руди, только покруче. На стенах электрические гирлянды к Дивали, лампы в нишах и огромная картина – мускулистый Рама, словно кинозвезда.

– А вот и наши гости, – сказал один из двух сидевших на диване мужчин. – Намкин, быстро, – и мужчина рядом с ним, точнее парень, скорее всего сын, встал и вышел, напоследок бросив на Руди злобный взгляд.

Черт.

Я узнал его. Я был знаком с этим парнишкой.

Это был Абхи, тот самый, которого мы в прямом эфире унизили и растоптали перед всей страной.

Мужчина, отец Абхи, жестом предложил нам сесть. Выглядел он так же роскошно, как и комната: блестящие султанские усы аккуратно уложены воском, белые брюки-чиносы, футболка-поло, выпуклый живот перехвачен широким кушаком. Он лучился благополучием.

Он напомнил мне махараджу, символ «Эйр Индиа», нашей любимой национальной горе-авиакомпании. Толстый, мудрый, веселый, притом что у самой авиакомпании вечно не хватает денег и персонала и она занимает нижнюю строчку в международном рейтинге. Очередной наш великий позор, как война шестьдесят второго года[150] и женская неграмотность.

– Усади их, – велел он нашему тюремщику. Водитель встал позади него, взглядом обшаривая комнату в поисках потенциальных угроз. Он мимолетно улыбнулся нам – как человек, который в одиночку нас похитил, выставив жалкими беспомощными слабаками с МБА.

– Надеюсь, вы не станете возражать, если я не представлюсь, – продолжал отец Абхи.

– Вы за это заплатите, – произнес Руди фразочку из какого-то фильма и снова умолк. Махараджа сложил руки на животе, покрутил большими пальцами. Наконец вернулся его сын с тарелкой соленых орешков и поставил ее перед нами.

– Молодец, Абхи, – сказал отец. – Садись.

Парнишка казался очень смущенным и очень, очень сердитым. Ни на кого не смотрел. То и дело лазил в вазочку с арахисом масала. У парня был такой же крупный нос, как у отца, но карие глаза смотрели не властно и уверенно, а мягко. У него дрожала нога. Я вспомнил, как видел его в прошлый раз, такого маленького и несчастного, в окружении сотен людей, которые смеялись над его ошибкой.

Значит, его отец приказал нас похитить, чтобы отомстить за сына. Вот бы и мне такого отца.

– Итак, джентльмены, к делу, – продолжал махараджа. – Вы прекрасно понимаете, почему вы здесь. Вы унизили моего сына. И я уничтожу вашу передачу. Как вам мой план? – он протянул руку к столу и положил печенье себе на блюдце.

– Мы не станем вам помогать, – выпалил Руди.

– Станете. Еще как станете. Правда, Пратап?

Стоящий позади него водитель фыркнул и с ненавистью уставился на меня. Не на Руди. На меня. За что он меня возненавидел? Что я такого натворил, не считая множества преступлений, которые посрамят меня перед богами?

– А если не станете, – отец Абхи повернулся ко мне, – я всем расскажу, что вы сделали, мистер Кумар.

– А?! – Я взревел, точно осел в ролике против жестокого обращения с животными. Меня удивило даже не то, что он знает мою тайну. А то, что он меня заметил. Меня никто не замечал, кроме Прии.

– Рамеш Кумар, консультант по образованию. Вы даже имя не поменяли. Идиот. От меня не спрячешься, – махараджа погрозил мне пальцем, на котором сидело золотое кольцо. У него было по золотой печатке на каждом мизинце, а обручального я не заметил.

Черт.

Я посмотрел на Руди, но от выражения его лица мне поплохело, и я отвернулся.

Растерялся ли я? Испугался ли? Ужаснулся ли, что все откроется? Ушла ли моя душа в пятки хоть на миг?