Уинстэнли - [72]

Некоторые называли состояние вражды и ненависти в человеческом роде «естественным состоянием». Уинстэнли уже слышал об этом, хотя главное сочинение, в котором прямо высказывалась эта точка зрения, — знаменитый «Левиафан» Томаса Гоббса — был опубликован только годом позже, в 1651 году. Но идеи, что называется, носились в воздухе. Впервые Гоббс выразил их еще в 1640 году, а два года спустя в Париже на латинском языке вышло его сочинение «О гражданине».

Уинстэнли почел своим долгом выразить несогласие. Состояние «войны всех против всех» не является в мир вместе с человеком, написал он. Закон тьмы не правит в природе, ибо природа, или живая душа, страдает от его бремени, стонет под ним, и жаждет освобождения, и радуется, когда слышит о Спасителе. Посмотрите на дитя, только что рожденное на свет, или на малолетнего младенца — он невинен, безобиден, терпелив, незлобен, мягок. Так и Адам в раю — символ человечества на заре его дней — был чист. И только когда жадность одолела его, свершилось падение. Жадность — «вот причина того, что многие люди столь сердиты и ожесточенны и нападают на ближнего с бранью и укоризненными словами либо мстят ему, — все это потому, что они рабы своей плоти, они связаны внутри, они не знают свободы; в душе у них — ночь; сын любви, справедливости и мира в них еще не проснулся».

Но спасение близко, Уинстэнли твердо в это верил. И, торопясь высказать самое сокровенное, что еще не оформилось в стройную систему, но уже властно просилось наружу, он писал: «Но есть, есть великое утешение для угнетенных душ, что стенают под тяжестью царства тьмы сих разделяющих времен и что страшно придавлены людьми, которые правят во тьме; вам говорю я: радуйтесь! Ваш избавитель близко, он грядет на облаках и скоро появится, чтобы освободить вас, как он свершил уже с некоторыми из ваших братьев… Они свидетели того, что он восстал и идет уже по земле, побеждая смерть, ад и гнет и даря жизнь, мир и свободу человеку, как и всему творению». И прочь все сомнения: «Но как же, скажут люди, если эта всеобщая любовь наступит, это ведь разрушит всякую собственность, всякую торговлю и все приведет в смятение. Да, правильно, это для того и наступит, чтобы разрушить мудрость, и власть, и мир плоти, чтобы творение больше не ввергали в обман».

Трактат «Неопалимая купина» остался неоконченным. Главы о четырех чудовищах, об исполнении времен и разделении, через которое суждено пройти роду человеческому перед тем, как он достигнет истинного мира, об искушениях и царстве дьявола и о том, что есть истинное царство небесное, — так и не были написаны Уинстэнли. Он закончил трактат горькими словами Иезекииля: «И сказал он мне: сын человеческий! Ты видишь, что они делают? Ты узришь еще худшие мерзости». И опубликовал 19 марта 1650 года те семь глав, которые успел завершить. И так уж получилось много — 77 страниц.

Солнце припекало, весна вступала в свои права и звала к действию. Отвлеченные искания, образы далекого будущего, приходилось отложить для того, чтобы снова начать пахать, и вскапывать, и сеять. Теплые дни рождали новые надежды. Торопили и сами диггеры: они теперь были не одни в этом мире. Кроме известия из Уэллингборо, они получили еще одно свидетельство. В графстве Кент, в местечке Коксхолл, тоже появилась община копателей. Предчувствия прошлой весны сбывались; по всей Англии шло широкое подспудное движе-пне народных низов, «истинные левеллеры» заявляли о себе повсюду. И он вместе с диггерами решает написать еще одно воззвание к англичанам.

И неделю спустя после выхода тяжеловесной, туманной, полной мистических видений «Купины» появляется совсем иной документ — листовка-воззвание. Она посылается от тех, «кто начал вскапывать на холме Святого Георгия в Серри, но теперь продолжает эту общественную работу на маленьком вереске в приходе Кобэм, у подножия Георгиева холма». Цель ее — доказать, что вскапывание общинных земель оправдывается не только Писанием, но и законами Английской республики. Это было первым действием их в эту новую весну, ибо, как говорилось на широких полях листовки, бог справедливости — не бог слов только, но бог действий. Лицемер тот, кто говорит и не делает. Это было поздравление и ободрение всем, кто начал благородный труд на общинной земле.

«Слушайте, слушайте, англичане! — писал Уинстэнли. — Земля Англии отныне — ваше свободное достояние. Все притязания короля и лордов отвергнуты нашей армией и парламентом… Власть завоевателей, которой угнетали вас шестьсот лет короли и лорды, теперь низвергнута мечами армии и постановлениями парламента. Так пусть же тупая алчность джентри не отказывает беднякам, или меньшим братьям, в праве сеять зерно на пустующих землях… Придите, сыны свободы, перекуйте ваши мечи на орала и копья па лопаты! Придите и вспахайте общую землю, постройте дома, посейте зерно и владейте своей землей, которую вы отвоевали у нормандского тирана!.. Что вам мешает? Зачем вам быть рабами и нищими, когда вы можете стать свободными? Зачем вам жить в нужде и умирать в нищете, когда вы можете жить в довольстве?.. Придите же, возьмите плуг и лопату, стройте и сейте и превращайте бесплодную землю в плодоносный сад, чтобы не было среди вас нищих или бездельников! Ибо если пустующая земля в Англии будет возделана руками ее сыновей, она в несколько лет станет самой богатой, самой сильной и цветущей страной в мире!»