Уинстэнли - [70]

Люди недовольны миром, внешние обстоятельства пугают или раздражают их; они стонут от несовершенства миропорядка и не понимают, что главная причина их недовольства — внутри их. Как дать им это понимание? «Те, кто живет внешним, — терпеливо повторял он, — полны внутреннего беспокойства, их пробирают многие горести, рабский страх в душе их заслоняет дорогу к древу жизни; они не осмеливаются жить в свободной общности или всеобщей любви, боясь, как бы другие не стали глумиться, ненавидеть или вредить им или как бы им не впасть в нужду, недостаток пищи или одежды. Ибо воображение говорит им, что если они будут любить и помогать другим, те не ответят им любовью. Но они не знают духа и живут на земле без него — предметами внешними, под властью тьмы, именуемой неверием».

Уинстэнли хорошо понимал опасность, которую несет для власть имущих подъем духовной жизни народа. Они стремятся получить свое — и горе тому, кто мыслит не так, как мыслят они сами! «Человек, живущий плотским воображением, не может жить внутри себя; это для него безумие и чудачество, он должен бежать из дому в поисках удовольствий и услаждает все свои чувства лишь внешними предметами и с жадностью стремится удовлетворить себя. И глумится, смеется, ненавидит и преследует дух, называя его безумием, богохульством и беспорядком, который разрушит всякое правление и порядок».

Он перебирал в уме свою жизнь, и горькие мысли наплывали одна за другой. Примет ли мир его светлую идею, согласится ли с ней? «Да, говорит душа, злое настало время. А мнимый страх твердит, наполняя душу печалью: о, если б это тело никогда не родилось на свет! Как бы хотел я умереть в утробе матери! Если это — удел человека, я хотел бы быть тогда птицей, зверем или другой какой тварью. Когда я не забочусь о том, чтобы поступать по совести, я могу жить, я имею друзей, я наслаждаюсь миром; но как только я начинаю поступать так, как хочу, чтобы поступали со мной, друзья тотчас же удаляются, все начинают ненавидеть меня; я беззащитен перед любым несчастьем. И это все приносит тебе твоя справедливость, о жалкое ничтожество?»

Будущее вдруг начинало рисоваться ему в мрачных тонах. Он забывал о цели и замысле трактата и писал о своей жизни, поверяя бумаге тайные предчувствия и опасения. Что ждет его? «Ты увидишь предательство людей, которые окружают тебя, — говорил ему голос внутри его, — нищета будет грозить тебе, тело ослабеет, а дух потонет в пучине горя и страха и будет спрашивать себя: что же делать? И как жить? Одни будут над тобою смеяться, другие тебя обманут; а те, кто, казалось, исповедовали тот же дух, к которому стремился и ты, станут самыми злейшими твоими врагами; они будут гнаться за внешним, а не жить внутренней жизнью, и кто станет более жадным и жестоким, чем они? И ты останешься один? Да, один, даже среди тех, кто будет признавать тебя или заботиться о тебе».

Он и сейчас уже чувствовал себя страшно одиноким. Его друзья диггеры верили ему и почитали, они трогательно делились с ним последним куском. Но ему иногда казалось, что они не понимают его. Их, простых крестьян, заботили сиюминутные нужды дня, они не в состоянии были прозреть великие тайны грядущей мировой гармонии. То, что для него было предельно ясно и проявлялось в каждом, самом незначительном, случае жизни, для них было скрыто. Лишь одно доходило до них и рождало отклик: когда он говорил о неправде нынешнего устройства Англии.

И он писал для них: «Каждое растение, которое не насадил Отец, будет вырвано с корнем». Четыре вида угнетения порабощают народ. Первое из них — лживые учения, насаждаемые университетами и проповедниками. Второе — королевская власть, которая силою меча правит народом; она должна быть разбита вдребезги не только в Англии, но и во всех других странах. Третье угнетение — власть юристов, стоящих на страже неправедного закона. И наконец, купля и продажа земли и плодов ее. Недаром сказано в книге Левит: «Земля не может быть продаваема никогда, потому что земля моя, а вы все странники».

Эти четыре силы вставали, подобно четырем чудищам, которых пророк Даниил видел выходящими из моря. Первое чудище похоже на льва, а крылья имеет орлиные: это королевская власть, поработившая народ со времен нормандского нашествия. Второе подобно медведю: это власть неправедных законов, отнимающих у бедных их достояние. Третье чудище, барс, означает воровское ремесло купли-продажи земли и ее плодов; у него четыре птичьих крыла — хитрость, лицемерие, себялюбие и жестокосердие. И вот зверь четвертый встает из моря: у него большие железные зубы, он пожирает и сокрушает, остатки же попирает ногами. Он отличен от всех остальных зверей, десять рогов у него. Это духовенство, Иуда, зверь самый страшный и ужасный. Он воистину отец всем остальным.

Четыре зверя эти попирают и убивают любовь. Но они падут, падут от своей собственной силы. Ибо семя змия рождает василиска, который пожрет все тело. Тот, кто поднимет меч, от меча и погибнет; поэтому когда вы увидите, что армия идет против армии, знайте, что это просто королевская власть, разрывающая сама себя на куски и пожирающая их в своей ненасытности. «Королевская власть опирается на свой закон и на куплю-продажу, а все вместе они опираются на духовенство, чтобы оно одурачило народ и заставило его покориться; их поддерживает военная сила королевской власти, которая добивается подчинения от тех, кого не удается одурачить. Но когда люди поймут, что их учитель и правитель находится внутри их, тогда какая будет нужда в учителях и правителях вовне? Они с легкостью сбросят их иго».