Уинстэнли - [74]

Тем временем работа в Кобэме шла своим чередом. Приближалась пасха — ранняя в этом году. Страстная неделя приходилась на конец марта. На поле, залитом ясным весенним солнцем, с утра виднелись согбенные фигуры людей, взрыхляющих неподатливую, слежавшуюся за зиму почву. Жаворонки снова безмятежно заливались в небе, сладостно пахла проснувшаяся к новой жизни земля. Ничто не предвещало беды.

Но злые силы алчных собственников не могли оставить диггеров в покое. За неделю до пасхи пастор Плэтт самолично явился на пустошь вместе с Томасом Саттоном, владельцем бывших церковных земель. За ними шла толпа наемников. Пастор приказал им разрушить дом бедняка, возведенный на поле.

Жителей домика выгнали на улицу, а когда они попробовали протестовать, начали избивать. Беременная жена крестьянина оказалась особенно непокорной, она пробовала образумить карателей, и на ее долю досталось несколько жестоких ударов. От этого она слегла, ребенок погиб, всю неделю женщина находилась между жизнью и смертью.

Можно ли видеть это и остаться равнодушным! Избитая женщина, погибший в ее утробе ребенок, разрушенный дом — и чьими руками? Пастора, проповедника учения Христова!..

Уинстэнли сам пошел в пасторский дом. Его впустили. Хозяин казался даже радушным. Он выслушал посетителя терпеливо, не прерывал его, пока тот излагал причины и основания, почему диггеры решили вскапывать общинную пустошь в его маноре. Его поведение казалось разумным, мягким, умеренным. Он совсем не походил на то разгневанное, брызжущее слюной и изрыгающее ругательства чудовище, которое накануне требовало от своих людей рушить дом, избивать его жителей…

Он выслушал Уинстэнли и в любезных выражениях ответил ему, что если тот докажет на текстах Библии законность своего начинания, то он, пастор Плэтт, никогда больше не станет досаждать диггерам. Он позволит им спокойно обрабатывать и застраивать общинные земли в его маноре. Он даже усмехнулся и пообещал: ей-ей, он сам тогда отдаст диггерам все свое состояние и будет копать вместе с ними. Только пусть докажут все по Библии. Уж он-то, пастор Плэтт, воспитанник Оксфорда, с дипломом магистра, знает священную книгу как свои пять пальцев. И сумеет опровергнуть любые доводы, приведенные этим нищим, — опровергнуть на тех же самых текстах.

Всю страстную неделю, до самой пасхи Джерард Уинстэнли писал доказательства для пастора. Он почти не выходил из своей хижины и все перелистывал, все ворочал старинный тяжелый фолиант.

Он обращал свою «смиренную просьбу» не только к пастору Плэтту, но и ко всем подобным ему ученым служителям обоих университетов и юристам в каждом судебном подворье. Джентльмены, братья, англичане! — писал он. Все вы слышали о разногласиях между лордами маноров и бедным людом. Бедняки утверждают, что общинная земля принадлежит им по праву творения и по законам республики. И потому возделывают эти земли и строят на них дома, стремясь поддержать свое существование, чтобы жить как и подобает людям. А лорды маноров считают, что земля не принадлежит им, беднякам, по праву. И потому избивают их, разрушают их дома и всячески их обижают, поступая с ними как с неразумными животными. И разногласия эти растут и кажутся неразрешимыми.

Но, джентльмены, есть же среди вас люди, не ослепленные страстями, жадностью и себялюбием; рискните выступить за справедливость и возьмите дело бедняков в свои руки. Ведь это разногласие между бедняками и лордами — самый главный раскол, раздирающий Англию уже в течение шестисот лет. Если разум и справедливость, лежащие в основании Библии, и законы страны дают нам это право, — позвольте нам свободно им пользоваться. Если нет — мы умолкнем и никогда вас больше не обеспокоим.

Как и пастор Плэтт, Уинстэнли был уверен, что Священное писание содержит ясное и недвусмысленное подтверждение его мыслям. Он снова и снова вчитывался в знакомые с детства слова — и находил в них истину, разум и силу.

Сказано было ясно: бог создал человека (то есть род человеческий) и поставил его владыкой над рыбами морскими, над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землею — но не над себе подобными. И сказал он людям: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею! А что значит обладайте? Пашите, вскапывайте, засевайте. Это вовсе не проклятие — трудиться на земле и возделывать ее руками своими. Проклятие — когда один, праздный и сытый, заставляет другого в поте лица на него работать. Ибо сказал псалмопевец: земля — господня, а это значит, принадлежит она всему роду людскому.

И тот же завет повторил господь Ною и семени его: плодитесь и размножайтесь, наполняйте землю, обладайте ею. Все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную, даю вам все; только плоти с душою ее, с кровью ее, не ешьте. И Аврааму сказал: дам тебе и потомкам твоим после тебя землю, по которой ты странствуешь, всю землю Ханаанскую, во владение вечное.

Так что мы видим, заключал Уинстэнли из этих примеров и из множества других, собранных им в Писании, что всемогущий дал землю всем людям в общее пользование, никому не отказывая в этом праве, и только когда люди начали ссориться из-за земли, одни захотели иметь нее и лишить братьев права творения, сделав их своими рабами, — тогда и свершилось грехопадение, и проклятие пало на человечество, принеся раздоры, войны, грабежи, насилия, убийства (вспомним убийство Авеля, а также стих 5 сорок пятой главы Иеремии, — помечал он в доказательство).